Незаменимый
Шрифт:
Второй, невысокий парнишка, похожий на нахохлившегося хищного зверька, тоже был непростым человечком. Еще утром на глазах у всех сидельцев он замертво уложил двух матерых уголовников. Причем сделал это парой ударов голыми руками. И всем тогда стало ясно, что этот щуплый парнишка одаренный, и его лучше оставить в покое.
– … Если эта гнида, правда, нас сдала фараонам, я его зубами рвать буду, - Витян кровожадно щелкнул зубами, напоминая собой оскалившегося пса. Это впечатление еще больше усиливалось напряженной, наклоненной вперед фигурой. Казалось, дай команду
Рафи мотнул головой. Не знал, к сожалению. Уже всю голову «сломал», пытаясь разобраться в произошедшей подставе. Перебрал все возможные фигуры, которые могли быть к этому причастны. Толку все равно не было. Слишком уже все было грамотно устроено. Причем придумано так, что ему самому даже завидно стало. Их с Витяном сначала стравили, столкнули лбами, а после обоих сдали жандармам, как нашкодивших хулиганов.
– Ладно, Витян, после будем голову ломать. Главное, что сейчас делать будем? Как пить дать, скоро всех к следакам тягать будут, - Рафи угрюмо кивнул в сторону железной двери. – Если меня узнают, то полный амбец. Может прямо отсюда рванем?
Покосившись на стену рядом, парень осторожно коснулся ее ладонью. Кирпичная кладка казалась монолитной, незыблемой, но даже она вряд ли устоит против мага. Пришлось бы, конечно, попотеть.
– Кхе, кхе, - Витян с трудом давил в себе смех. – Ты чего, Рафа, с дуба рухнул? Ну, проломишь ты стенку, а дальше?! Это же столичная пересылка! Крепость, б…ь, изнутри и снаружи! Три ряда кирпичных стен вокруг тюряги, конвойных почти три сотни! А через два квартала на север находятся казармы имперской гвардии. Фараонам нужно лишь свистнуть, и через полчаса тут будет полтысячи лбов в армейском снаряжении. Нас же уже на выходе нашинкуют в мелкую сечку.
Успокоившись, Витян наклонился вперед. Поманил пальцем. Похоже, что-то секретное сказать хотел.
– Смотри… Если свинтить нужно, пока тебя за жабры не взяли, то нужно самой пересылки дождаться. У пересыльной команды и порядки попроще, и рожи потоньше, - при этих словах уголовник очень выразительно потер пальцами друг о друга. Явно намекал на то, что с конвойными можно кое о чем договориться. – Только до этого еще дожить нужно. Если за тебя крепко фараоны взялись, то до пересылки можно и не дотянуть.
Замолчав, показал Рафи на лицо. Мол, мордашка, как паспорт, и ее запросто могут срисовать.
– Значит, переседеть нужно, - качнул головой Рафи, в задумчивости почесывая подбородок. Проблема явно тлела и вот-вот должна была полыхнуть. – Но как? Шмотки на мне только для дурака проблема. Если следак с головой дружит, то на раз-два меня раскусит. Вон, на ногти посмотрел, и уже каюк.
Тяжело вздохнув, он опустил взгляд на руки. Ногти у него, и правда, были аккуратно подстрижены, чистые. После посмотрел на руки товарища и снова покачал головой. Все было ясно без слов. На ногти Витяна без слез не взглянешь: черная кайма, обгрызены, на мизинце, вообще, ничего не было.
– А если…, - тут блуждающий взгляд Рафи
У соседа вмиг округлились глаза.
– Ты чего, Рафа? Что еще за херня? Рожу набить? Зачем?
Рафи глазами показал на того арестанта, который только что привлек его внимание. Какое-то время Витян смотрел туда же и непонимающе качал головой.
– А-а, решил харю спрятать, - наконец, до него дошло. – Ну ты и жук! Так, без базара, Рафа, без базара. Это я ведь запросто. Смотри, только не заори, - хохотнул Витян, вытянув перед собой кулаки и хрустнув ими.
– Я мягко, как кошак лапой…
***
В следующие несколько мгновений произошло то, чего никто из арестантов не ожидал. Двое товарищей, что сидели на самом «козырном» месте камеры и тихо шушукались, вдруг начали потасовку. Казалось бы, с бухты-барахты сначала первый заехал второму в нос, затем второй – первому.
– Ах ты, сука! На!
– Падла! Да я тебя!
Разменялись ударами. Кровь летела в одну сторону, слюни - в другую сторону. Лица сразу же заалели ссадинами и синяками, которые через мгновение начали наливаться синевой.
И пока сидельцы в камере смотрели на все это с открытым ртом, потасовка на какое-то время сошла на нет. Вот только что двое махали кулаками и вдруг уже спокойно сидят, разговаривают. Причем, до слуха арестантов доносились какие-то странные обрывки этого разговора.
– … Ну, нормально? Теперь узнают?
– Слабовато. Еще бы немного рихтануть, чтобы с гарантией…
– Черт…
– Точно нужно.
– Ладно, давай.
– Б…ь, кому рассказать, не поверят. Сами себя мутузим…
Едва этот разговор стих, как все началось снова. Сидевшие рядом, вновь стали лупить друг друга. Сочные, резкие, удары посыпались один за другим. Головы только из стороны в стороны мотались. Опять полетели кровь и сопли.
В камере установилась такая тишина, что ее ножом можно было резать. Арестанты сидели, как рот в воды набрали. Только глазами хлопали и едва дышали при этом. Что здесь происходит? То сидят и разговаривают, то кулаками машут, то снова щерятся, то обратно биться лезут. Чего они там не поделили? Только все эти вопросы так и остались без ответа.
***
На следующий день все и началось. Дверь камеры с самого утра, как заводная, хлопала и хлопала, пропуская то конвойного, то арестанта.
– Ну, вонючий сброд, кто следующий к его благородию? – на пороге камеры снова возник медведеобразный конвойный, с презрением оглядывая притихших сидельцев. Видно, что гадали, чья теперь очередь идти на разговор к следователю.
– Чего языки в задницы засунули? Ты и ты, встать!
Его толстый волосатый палец уткнулся в толпу, из которой тут же вытолкнули толстяка в мятых брюках и засаленной жилетке на голое тело. Следом от стенки отошел невысокий паренек с измочаленным лицом. Считай, места живого не было.