Незапертая дверь

Биленкин Дмитрий Александрович

Огнев отвернулся, чтобы не видеть конца. Но когда он снова обернулся. Топ еще жил. Огнев заставил себя наклониться. В неподвижных глазах пса черной волной вставала смерть. Взгляд остекленел, он шел оттуда, откуда уже не ждут ответа. Огнев невольно тронул свой шлем движением, каким на Земле в таких случаях

обнажают голову.

– Морские свинки погибли от яда эретриума через тридцать секунд, - сказал Серегин, - собака держится дольше.

Педантизм Серегина даже не возмутил Огнева. "Прости меня, Toп. Мы по доброй воле пришли сюда, где даже жизнь поражает смертью. Ибо знали зачем. Тебе же Марс не был нужен, тебе было трудней. Прости".

И он, уже не колеблясь, навел пистолет.

– Подожди, - остановил его Серегин.
– Опыт надо довести до конца.

– Это жестоко.

– Это необходимо. Ради науки. А он... он все равно ничего не чувствует.

Глаза Топа закрылись. Только легкая дрожь еще выдавала жизнь.

– Нет, это жестоко, слишком жестоко!

Крик хозяина как будто разбудил Топа. По мышцам ног прошли сокращения, глаза открылись, пес поднял голову. Серегин и Огнев попятились. Топ уже стоял на подкашивающихся ногах. Бока проваливались при каждом выдохе, но он дышал, дышал все более шумно и радостно - марсианским воздухом.

– Что это?
– прошептал Огнев.

Топ шагнул к нему, но чуть не упал. Серегин подхватил его на руки. Пес благодарно лизнул стекло шлема.

Так они стояли долго и глядели на чудо - живого Топа. Со страхом, что чудо вдруг кончится, что голова Топа бессильно упадет и надежда, ошеломляющая, ослепительная надежда угаснет. Но Toп жил и даже удивленно повизгивал: почему так необычно молчат люди?

– Да-а...
–

проронил, наконец, Огнев. Он неловко потоптался. По-прежнему ничего не понимая, протянул руку, коснулся шерсти пса.

– Мышьяк, - вдруг отчетливо сказал Серегин, в упор глядя на Топа.
– А мы... мы узколобые тупицы.

– Как?
– Огневу показалось, что он ослышался.

– Мышьяк, - повторил Серегин.
– Оружие отравителей. Или фосфор. Яды, которые не только убивают, но и лечат. Так, кажется? Органические соединения и того и другого составляют ткань эретриума. Впрочем, тебе видней как и что. Ты ведь еще и биолог,

– Да, конечно, мне видней, - машинально согласился Огнев. Он все еще плохо понимал.
– Ага!
– у него мелькнула догадка.
– Уж не хочешь ли ты сказать...

– Вот именно.

– Но это же общеизвестно! Яд, который можно нейтрализовать ядом...

– Ах вот как, общеизвестно, - Серегин уже не скрывал иронии, - почему же тогда никто даже не попытался дышать марсианским воздухом и есть марсианскую пищу одновременно? Не подумал, что целиком ядовитой биосферы не бывает? Почему потребовалось вмешательство случая, чтобы отворить дверь, которая считалась заколоченной? Не знаешь? Идем, Топ, славный ты мой песик.

Он погладил Топа. Нежно, так нежно, как никто никогда пса не гладил. Пес ткнулся носом Серегину в ладонь. Потом вопросительно глянул на хозяина.

Но Огнев не заметил взгляда. Он пытался собраться с мыслями. Они были горькими.

"Ну...
– покрутил он головой, - ну и... ладно, не додумался сам поставить опыт, - куда ни шло. Но не сообразить, что к чему, когда Toп ожил... Скверно, очень скверно..."