Нездешний
Шрифт:
Дурмаст хмыкнул и почесал бороду.
— От тебя, парень, нелегко укрыться. Может, ты и размяк, но глаз тебе покуда не изменяет.
— Спасибо, что позволил ей ехать. Это скрасит мне первые дни нашего путешествия.
— Чего не сделаешь для старого приятеля. Ты здорово в нее втюрился?
— Она меня любит, — усмехнулся Нездешний.
— А ты?
— Я распрощаюсь с ней в Гульготире, как ни жаль.
— Стало быть, ты все-таки влюблен?
— Дурмаст, ты же видел нас ночью. Что было перед тем, как
— Ты что-то дал ей.
— Ну да, я дал ей деньги. Хороша любовь!
Дурмаст откинулся назад, щурясь от утреннего солнца.
— Тебе никогда не хотелось остепениться? Завести семью?
— У меня уже была семья — они все умерли.
— И у меня была. Только моя-то благоверная не умерла — сбежала с вентрийским торговцем и сыновей забрала с собой.
— Как это ты за ней не погнался?
Дурмаст выпрямился и почесал спину.
— Погнался, Нездешний.
— Ну и что?
— Торговцу я выпустил кишки.
— А жена?
— Она сделалась портовой шлюхой.
— Славная мы с тобой парочка! Я плачу за удовольствие, потому что не смею больше любить, а тебя преследует давняя измена.
— Кто сказал, что она меня преследует?
— Я. И не надо злиться, дружище, — как я ни размяк, тебе со мной не сладить.
Видно было, что Дурмаст еле сдерживается, но потом гнев прошел, и он улыбнулся.
— Осталось еще кое-что от былого Нездешнего. Пошли — пора лезть наверх и спускать другую повозку.
Они трудились весь день и к сумеркам благополучно переправили все повозки к подножию перевала. Нездешний всю вторую половину дня отдыхал — чутье подсказывало ему, что в последующие несколько дней ему понадобится вся его сила.
Дождь прошел стороной. Вечером в лагере запылали костры, и запахло жареным мясом. Нездешний прошел к фургону пекаря Каймала, который разрешил Даниаль ехать вместе с его семьей. Каймал держался за подбитый глаз, а его жена Лида сидела рядом.
— Где Даниаль? — спросил Нездешний.
Каймал пожал плечами, а его жена, худая темноволосая женщина лет под сорок, прошипела:
— Животные!
— Где она?
— Дождись своей очереди, — дрожащими губами выговорила Лида.
— Слушай, женщина, — я друг Даниаль. Где она?
— Ее увел какой-то мужчина. Она не хотела идти, и мой муж пытался ее защитить, но он ударил Каймала дубинкой.
— Куда они пошли?
Женщина указала в сторону рощи. Нездешний взял из фургона свернутую веревку, перекинул ее через плечо и побежал туда. Луна светила ярко на ясном небе. Немного не доходя до рощи он замедлил бег, прикрыл глаза и прислушался.
Слева прошуршала какая-то грубая ткань, задев о кору дерева, а справа донесся приглушенный крик. Нездешний свернул влево и помчался во всю прыть.
Над головой у него просвистел нож. Он упал на землю плечом вперед и перевернулся. От дерева отделилась
Тихо подкравшись к мужчине, он накинул петлю ему на шею и рывком затянул. Тот ухватился за веревку, но Нездешний сбил его с ног, подтащил к высокому вязу, перебросил веревку через ветку футах в десяти над землей и вздернул насильника на ноги. Тот выкатил глаза, и лицо, заросшее темной бородой, побагровело.
Нездешнему он был незнаком.
Шорох позади заставил Нездешнего бросить веревку и нырнуть вправо. Стрела, просвистев над ним, вонзилась в бородача. Тот застонал и рухнул на колени. Нездешний вскочил и побежал, петляя, чтобы сбить прицел засевшему в засаде убийце. Скрывшись в лесу, он упал и пополз через кусты вокруг оврага.
Услышав стук лошадиных копыт, он выругался, распрямился и убрал кинжал в ножны. Даниаль лежала в овражке без чувств. На ее обнаженной груди кто-то оставил стрелу с гусиным оперением. Нездешний переломил ее надвое.
Кадорас!
Подняв Даниаль на руки, он отнес ее к фургону, оставил на попечение жены пекаря и вернулся в рощу. Первый убийца лежал там, где упал; Нездешний надеялся допросить его, но ему перерезали горло. Обыскав труп, Нездешний не нашел ничего любопытного. У второго в кошельке лежали три золотых. Нездешний отнес деньги в лагерь и отдал Лиде.
— Спрячь у себя, — велел он.
Она, кивнув, подняла полотняный задник, и Нездешний залез в фургон.
Даниаль уже очнулась. Губа у нее распухла, на щеке темнел синяк. Каймал сидел рядом. В фургоне было тесно, и двое детишек пекаря спали около Даниаль.
— Спасибо, — проговорила она, улыбнувшись через силу.
— Больше они тебя не тронут.
Каймал, протиснувшись мимо, вылез наружу. Нездешний сел рядом с Даниаль.
— Тебе больно?
— Не очень. Ты убил их?
— Да.
— Как тебе удается убивать так легко?
— Привычка.
— Нет, я не о том. Каймал заступился за меня, он сильный мужчина, но тот отшвырнул его в сторону, как ребенка.
— Тут все решает страх, Даниаль. Хочешь отдохнуть?
— Нет, я лучше подышу воздухом. Давай погуляем.
Он помог ей выбраться из фургона, они пошли к утесу и сели на камни.
— Почему страх все решает? — спросила она. Он отошел немного и поднял с земли камушек.
— Лови! — Он бросил камушек Даниаль. Она ловко поймала подачу. — Это было легко, правда?