Нежданная гостья

Розелла Иствуд закрыла за собой дверь и, шурша нижними юбками, прошла через заставленную мебелью гостиную к окну. Письмо, которое она открывала на ходу, принесли с послеобеденной почтой. Оно было в пути довольно долго, но Мартиника слишком далеко от Кента, а корабли часто задерживаются из-за штормов и других непредвиденных обстоятельств. Пальцы Розеллы нетерпеливо развернули листы, исписанные элегантным, но слегка неровным почерком пожилого опекуна-француза. Девушка присела на краешек стула и углубилась в чтение.

Солнечные лучи, проникавшие сквозь кружевные занавеси, словно набросили на нее пелерину из паутины,

оставляя причудливые тени на платье и ярко освещая блестящие волосы цвета пшеницы, заплетенные в тяжелые косы и уложенные вокруг изящной головки. Розелла была молода, гибка и стройна. Всей душой она тянулась навстречу жизни, отчаянно стремясь вырваться за пределы женской школы для дочерей знатных дворянских семей, в которой томилась уже слишком долго. Девушка в глубине души надеялась, что письмо содержит положительный ответ на нетерпеливую мольбу о свободе, посланную ею Андрэ Каделю. В своем послании Розелла напоминала опекуну, что со времени его последнего визита в Европу прошло три года, и она выросла, превратившись из ребенка в молодую женщину.

Письмо начиналось с горького комментария ее фразы о быстротечности жизни. Опекун писал, что болезненно ощущает сей печальный факт. Ежедневно на протяжении последних восемнадцати месяцев он убеждается, что климат острова все меньше подходит стареющему мужчине. Давно пора сменить обстановку. К тому же, необходимо посетить парижских врачей. Без сомнения, его пребывание за границей заканчивается, и самое время обдумать и устроить ее будущее, поэтому он заказал билет на пароход, отплывающий в Европу в конце месяца.

Затаив дыхание от восторга, Розелла дочитала до конца и откинулась на спинку стула. Довольная и счастливая, девушка глубоко вздохнула и устремила невидящий взор за окно на зеленую лужайку и цветущий фруктовый сад. Она встретится со своим опекуном Андрэ Каделем в гранд-отеле «Лувр» на улице Риволи, где он всегда останавливался, приезжая во Францию. Розелла была уверена в этом, потому что в прошлый раз проводила там каникулы. Андрэ Кадель не давал никаких обещаний, но казалось почти решенным, что он купит в Париже дом, где поселится вместе с ней. Думая, девушка закрыла глаза, прижав к груди письмо. Наконец-то у нее появится настоящий дом. Об этом она постоянно мечтала. И дом в городе, который всегда очаровывал ее.

Скрип двери заставил девушку открыть глаза и сесть прямо.

– Ах вот вы где, мисс Розелла! – воскликнула юная служанка, мягко, на кентский манер, произнося слова. – Я искала вас повсюду! Мадам Делагранже ждет вас в своем кабинете.

– Спасибо, Люси.

Розелла встала. Она не удивилась вызову, подумав, что директриса тоже получила письмо от Андрэ Каделя.

Строгие правила школы требовали, чтобы воспитанницы в любой ситуации говорили по-французски, а так как разговоры со слугами, большинство из которых были уроженцами этих мест, запрещались, в пансионе весьма редко слышалась английская речь, разве что вам взбрело бы в голову подслушать болтовню садовников или обрывки сплетен замешкавшихся под лестницей горничных.

Мадам Делагранже, практичная, умная француженка, в молодости была гувернанткой детей неприметного придворного императрицы Евгении. Она оказалась достаточно мудра, чтобы предвидеть перевороты, потрясшие Францию, и, переправившись через Ла-Манш, открыть школу в Кенте. Преподавательский коллектив пансиона состоял из обедневших, но знатных соотечественниц директрисы, которым она доверила воспитание своих английских учениц. Список желающих поступить в школу всегда радовал хозяйку. Дочерям преуспевающей знати не требовалась

академическая подготовка. Мадам Делагранже давала благородным девицам шанс прекрасно овладеть французским языком и получить изысканный парижский акцент – по общественным меркам весьма ценные качества, значительно повышающие возможности незамужних барышень удачно выйти замуж. Когда императрица-изгнанница поселилась в Кенте, недалеко от пансиона, ловкая француженка успешно приобрела королевское покровительство, вот почему цены за обучение в ее заведении поднялись еще выше.

С раннего детства Розелла находилась под неусыпной заботой мадам Делагранже и выросла, свободно владея двумя языками. Если бы школа не была такой престижной, Андрэ Кадель отдал бы свою подопечную в какое-нибудь учебное заведение во Франции вместо того, чтобы оставить ее в родной стране.

У Розеллы не было близких родственников. Отец-англичанин умер до ее рождения, а мать последовала в могилу за любимым супругом спустя всего несколько недель после трудных, осложненных родов. Поэтому Андрэ Каделю, дальнему родственнику ее матери, который жил в белом особняке на Мартинике, откуда и управлял собственными сахарными плантациями, пришлось проехать полмира, чтобы убедиться, что осиротевшая малютка отдана в хорошие руки, вырастет и получит воспитание в подобающей среде.

С тех пор Андрэ Кадель появлялся и исчезал в жизни Розеллы, принося с собой восхитительный аромат сигар, одеколона и накрахмаленных сорочек. Его шевелюра и козлиная бородка были усыпаны сединой, а бронзовое от загара лицо сурово и неулыбчиво. Любовь Розеллы к нему, хотя и смешанная с уважением и большой долей благоговейного страха, всегда оставалась глубокой и искренней, ведь он олицетворял все, что она когда-либо знала о семье.

Спеша по коридору, ведущему к кабинету директрисы, Розелла встретилась со стайкой младших девочек, высыпавших из швейного класса. Прежде чем продолжить свой путь, она похвалила одну из них за только что законченную вышивку. В свои семнадцать Розелла была среднего роста, с тонкой талией, подчеркивающей изящество стройной фигуры. На красивом лице особое внимание привлекали глаза темного янтаря, сверкавшие золотистыми огоньками, и всегда готовые улыбнуться губы.

Девушка подошла к двери кабинета и постучала. Мадам Делагранже величественно прямо восседала за письменным столом, держа в руке очки в золотой оправе. Ее пышную грудь обтягивал плотный шелк лилового цвета, высокий ворот блузки украшала великолепная камея. Директрису нельзя было назвать непривлекательной женщиной. Единственная серебристая прядь среди черных волос даже придавала особую элегантность строгой прическе. Все ее движения казались сдержанными и величавыми, ведь умение достойно держать себя – немаловажное качество для директрисы и, конечно, ее учениц.

На столе лежало открытое письмо, без сомнения, от Андрэ Каделя.

– Добрый день, мадам. – Розелла сделала вежливый реверанс.

Мадам Делагранже приняла приветствие и взмахом очков указала на стул.

– Садись, Розелла. Судя по письму в твоей руке, ты тоже получила новости, которыми я собиралась поделиться с тобой.

– Да, мадам, – радостно произнесла девушка, присаживаясь напротив директрисы.

– Значит, ты, наконец, намерена покинуть нас. Мадам Делагранже ласково взглянула на Розеллу. По ее мнению, девушке давно следовало выпорхнуть в мир, хотя ей самой и будет недоставать помощи Розеллы в обучении младших детей музыке и пению. Последние полтора года Розелла занималась с воспитанницами, так как освоила все премудрости, которым учили ее наставницы.