Нежданная страсть
Шрифт:
Немного помявшись, тот произнес:
– Тетя Герта забыла здесь флакон очень дорогих духов, подаренный ей некогда Моррисом, и свой дневник.
– Как он выглядит, этот дневник?
– Видите ли, мне не хотелось бы, чтобы вы его читали…
– Дневник старухи? Что может быть там интересного? Но я не знаю, как он выглядит, и могу его случайно прочесть. Так что лучше скажите.
– Обещайте, что не станете его читать.
– Клянусь. Итак, как он выглядит?
– Тетрадь в черной клеенчатой обложке под мрамор. Когда-то такими тетрадками
– Знаю, – кивнул Сайлас, – у меня самого была такая тетрадь. На обложке что-нибудь написано?
– Не помню. Может быть, “Дневник”, а может, ничего.
– Хорошо, – кивнул Сайлас, – если найду такую тетрадь, позвоню вам. Оставьте свой телефон.
Хазлетт вырвал из блокнота листок, нацарапал на нем номер телефона и протянул Сайласу.
– Как ты думаешь, зачем он приходил? – спросила Дэни у Сайласа, когда Эрни удалился.
“Разрушить мою сексуальную жизнь”, – усмехнулся про себя Сайлас, но сказал, разумеется, совсем другое:
– Странно, что он пошел разыскивать нас, а не стал рыться в доме. Ведь уходя, я не запер дверь, кстати, совершенно напрасно.
– Может быть, – предположила Дэни, – он уже успел порыться там, прежде чем пошел искать нас.
Сайлас взглянул на нее:
– Браво, Ватсон, отличная догадка!
– Я бы предпочла быть Холмсом.
– Холмс был наркоманом.
За разговорами оба не заметили, как вошли во двор. Дэни остановилась возле статуи Чакмула.
– Что ж, – произнесла она, – теперь мы по крайней мере знаем, как выглядит таинственное сокровище.
Сайлас пристально посмотрел на нее:
– Думаешь, Хазлетт сказал правду?
– Думаю, да, – серьезно ответила Дэни. – С одной лишь поправкой: это действительно дневник, но не его тетушки, а самого Морриса!
Сайлас задумался.
– А ты молодец! – Судя по тону, он был искренне восхищен ею. – Такая догадка, ей-богу, достойна самого Холмса! Я и сам об этом подумал…
– Да? – удивилась, в свою очередь, Дэни.
– Видишь ли, когда Хазлетт описывал эту тетрадь, я вдруг вспомнил, что такая же была у Морриса в Бейруте – он все время в ней что-то записывал. Однажды, забыв ее где-то, рискуя задницей, полез под пули, чтобы спасти тетрадь. Я тогда чуть было не поседел из-за него…
Дэни недоверчиво покосилась на шевелюру Сайласа.
– Я сказал “чуть было не”, – уточнил он. Дэни улыбнулась.
– Так вот, – продолжил Сайлас, – о тетрадке. Я тогда подумал, что это черновик очередного романа. Но возможно, это и был дневник.
– Значит, он вел дневник во время войны в Бейруте? Опубликование этих записей стало бы самой настоящей сенсацией!
– Как знать, может, дневник и в самом деле совершенно неинтересный.
– У такого писателя, как Морркс, – и неинтересный? Сайлас задумался.
– Дело усложняется тем, – произнес он, – что в завещании о дневнике ничего не сказано. Получается, кто первый его найдет – тому он и достанется!
– Одно непонятно – почему Хазлетт уверен, что, найдя тетрадь, мы отдадим ее
– Должно быть, думает, что мы в этом ничего не смыслим.
– По-твоему, он настолько глуп? Сайлас лукаво прищурился:
– Да ты посмотри на его физиономию! Смеясь, они вошли в дом.
Глава 14
На следующее утро позвонила Макс Фуллер – узнать, как продвигаются дела с их книгами. После всех этих идиотов-родственников Дэни с удовольствием пообщалась с Макс словно с давней, близкой подругой.
Сайлас поделился с Макс своими догадками о дневнике.
– Вполне возможно, – ответила Макс. – Помню, Моррис как-то говорил, что у него есть потребность записывать все свои мысли и впечатления – это помогло бы ему впоследствии в работе над романами, – но он не хотел, чтобы кто-нибудь их читал. Возможно, он и вел дневник, но перед смертью наверняка его сжег. Обычно, закончив работу над очередным романом, он сжигал все черновики как ненужные. Дневник он мог и не сжечь, а просто спрятать.
– Неужели, – вмешалась в разговор Дэни, – дневник действительно представляет такую ценность, что все родственники за ним охотятся?
– Готова поспорить, что да. Вряд ли в нем есть что-то о самом Моррисе, но о других знаменитостях – да. Ведь Моррису приходилось вращаться в очень высоких кругах. За дневником могут охотиться как издатели, падкие до всякого рода пикантных подробностей, так и сами знаменитости, готовые отдать большие деньги, только бы эта информация не всплыла на поверхность. А может быть, там просто какие-нибудь философские размышления Морриса о жизни – это тоже очень интересно.
– Поэтому я и не хочу, – сказал Сайлас, – чтобы дневник попал в руки этого придурка Хазлетта, – одному Богу известно, что он с ним сделает.
– Скорее всего, – предположила Макс, – пустит с молотка за кругленькую сумму. Знаете что, ребята? Если найдете дневник, дайте почитать. Мне тоже интересно!
Дэни напряглась. Макс в отличие от родственников казалась ей вполне надежной – но кто знает…
– Видите ли, – произнесла Дэни, – мы не можем дать его вам без разрешения адвоката – а адвокат вряд ли разрешит. Думаю, вам придется подождать как минимум полгода, пока дом и все его содержимое не станет нашей собственностью. Если, конечно, это произойдет.
– Что ж, – помолчав с минуту, произнесла Макс, – я вас понимаю. Всего доброго! Если будут какие-нибудь новости, звоните.
– Всего доброго! – Дэни повесила рубку.
– Если Моррис действительно не хотел, чтобы его дневник был опубликован, – произнесла Дэни, присаживаясь на чашу в руках Чакмула, – мы должны найти их хотя бы для того, чтобы их не нашел кто-то другой. Неужели Хазлетт верит, что мы ему их так просто отдадим?
– Если бы мы ничего не знали, – ответил Сайлас, – мы бы ничего и не заподозрили. Найдя тетрадку, мы не стали бы сомневаться, что это дневники его тетушки.