Нежданный гость
Шрифт:
Клэр вздрогнула, дернула головой, и вода потекла по шее за воротник.
— Ca va, Madame?
— Oui, oui, excusez moi[49].
Она снова отвела голову назад, стараясь не касаться шеей раковины, чтобы помощница Марко вытерла ей шею.
Кроме Найла, на чьих поминках присутствовали родственники и друзья, чье тело осмотрел коронер, — почему же ей до сих пор кажется, что она видит его? — никто не должен был знать о ее поездке в Дублин и о том, что там произошло. «Ты меня не видела», — предупредил ее человек в гостинице — и она решила, что предупреждение касается их обоих. Как и обещал Найл, никто не попросил у нее паспорт. Платила она наличными. Никто из знакомых или родственников ни разу не видел их с Найлом наедине. Все думали, что на протяжении тех двух летних месяцев они просто
Помощница отняла руки от головы Клэр. Клэр открыла глаза и взглянула на нее.
— Madame?
— Oui?
— J’ai dit: la temperature de l’eau? Ca va?
— Excusez-moi. Oui, c’est parfait[50].
Вновь полилась вода, образуя пузырьки вдоль линии волос на ее высоком лбу. Клэр, не раздумывая, опять закрыла глаза. Руки помощницы прикоснулись к ее голове. Скользнули к шее и вернулись назад, растирая и с легким нажимом поглаживая кожу. По вискам текли капельки воды, попадая на щеки. Все беды начались двадцать лет назад в тот момент, когда она вышла из душа, вся мокрая, и увидела, что он стоит в ванной. Интересно, как бы все сложилось, если бы она вскрикнула, схватила полотенце или просто отвернулась. Или хотя бы покраснела. А она лишь произнесла: «Ты». И больше ни слова. Стояла перед ним голая, а вода стекала на пол, образуя лужицу вокруг ног. Это она-то, которая в бассейне переодевалась в отдельной комнате, а в спортзале натягивала штаны и футболку, стоя на крышке унитаза, расположенного рядом с кабинками. Ей показалось, что от легкого дуновения ветерка — или от легкого движения его рук — вода, покрывающая ее, пришла в движение и унесла прочь изнурительную жару того лета и жар ее тела. Он взял полотенце, поднял руки и принялся вытирать ее руки и плечи, а капельки воды все стекали с ее длинных волос по спине.
С тех пор она много раз возвращалась в воспоминаниях к этому мгновению. Восхитительное ощущение, что жара исчезла. Что исчезли напряжение, неуверенность, attente[51]. И радость, которую она тогда почувствовала. О которой до сих пор вспоминает с огромным волнением.
«Ты не похожа на других американских девчонок». Они сидели на заднем крыльце дома тети Элен, и вечерний воздух окутывал их липким покрывалом; Клэр казалось, будто на ее открытые руки и ноги наложили тугие влажные повязки. С тех выходных, когда они впервые остались в доме одни, прошло две недели, и вот они с Найлом опять вдвоем. Это случилось неожиданно. После того случая Найл ни взглядом, ни словом не дал понять, что их отношения изменились. Не предлагал ей шепотом встретиться где-нибудь вне дома и не выражал ни малейшего смущения, наталкиваясь на нее при родственниках. Она поняла, что он нарочно делает вид, будто ничего не произошло, чтобы не доставлять ей неприятностей и не вызывать ненужных разговоров в семье. Она вычислила, что он приходится ей кузеном со стороны дяди, а не тети Элен, сестры ее отца. Значит, они не кровные родственники, — впрочем, это вряд ли имело бы значение. Она училась в Радклиффе. Найл жил на одной из запущенных улочек Дерри и даже не окончил школу. Хуже того, она знала, что он составляет очередной объект благотворительности дяди и тети. «Он там у себя во что-то впутался, — сказал дядя Пэт через несколько дней после появления Найла и добавил перед тем, как бросить стейк на решетку для барбекю: — Кончит в тюрьме, как и его отец. Бог знает, как ему удалось наскрести денег на билет. Но ты же знаешь — Эл никого не оставляет в беде». Он рассказывал все это приятелю, который молча кивал, не требуя дальнейших объяснений. Она услышала случайно, но поняла главное: Найл никогда не будет для нее подходящей парой.
Клэр восхищалась его осторожностью и в то же время боялась, что он забыл, как они лежали рядом в тот жаркий день после
А может, он не подает виду, потому что жалеет о случившемся? Или рассердился на нее за то, что она тогда сказала об англичанах в Северной Ирландии? Или она не оправдала его ожиданий?
В присутствии остальных членов семьи он делал вид, что, если бы мог, с удовольствием стал бы ее любовником. Открыто шутил по этому поводу.
— Почему Клэр не заведет мужчину? — спросил он за завтраком через несколько дней после того, как вытирал ее обнаженное тело полотенцем и, прижав ее тело своим, расправлял ее мокрые волосы на подушке.
Она в то утро уже собралась на работу: светлая коса уложена на затылке, чистое платье из хлопка тщательно застегнуто на спине на все пуговицы. Перед этим он где-то пропадал несколько дней — или всего два, но с тех выходных, что они провели вместе, каждый день без него казался месяцем, — и она не ожидала увидеть его в тетушкиной кухне вместе с остальными.
И вдруг — вот он, стоит, прислонившись к столу, будто никуда и не отходил от него, и залпом пьет из кружки густой черный кофе. В тех же поношенных старых вельветовых штанах — теперь она знает, что он их надевает прямо на голое тело, — и в нижней рубашке без рукавов. Ей пришлось отвести взгляд. А он все глядел на нее.
— Какого-нибудь гарвардского ублюдка в спортивной куртке и на «мерседесе», — продолжал он. — Они там что, не умеют пригласить девушку на свидание?
— Неприлично такое говорить, — упрекнул его дядя Пэт, покашливая в кулак, чтобы прикрыть улыбку, и оглядываясь, не слышит ли тетя Эл.
Клэр налила себе кофе в чашку и села к столу напротив кузена Кевина.
— Не передашь мне молоко и сахар?
— Может, она тебе приглянулась? — Кевин подтолкнул к ней сахарницу и пакет с молоком. Широко улыбнулся ей и отправил в рот полную ложку кукурузных хлопьев; несколько крошек прилипли к верхней губе. Они с Кевином выросли вместе — их дни рождения отделяли всего пять месяцев. До пятнадцати лет она была выше ростом. Однажды в День благодарения, который они праздновали вместе, она заметила, что у него пробиваются усики. Это было совсем недавно. — Сам бы не прочь на нее залезть, а?
— Не суйся не в свое дело, Кевин! — велел дядя Пэт, дав Кевину тумака. Заглянул в коробку из-под хлопьев, смял ее и выбросил в мусор. — Бери тосты, Клэр. Похоже, твоя тетя извела на них целую булку.
Клэр послушно принялась жевать сухой тост, даже не намазав его джемом.
— Вообще-то, я телками не интересуюсь, — ответил Найл, разглядывая ее, будто она и вправду домашний скот. — А Клэр не в моем вкусе, братец. Никогда бы не завел себе такую женщину.
Кевин оттолкнул пустую миску:
— Как знать, Нил. — Он произносил имя как название длинной реки в Египте. — Эти гарвардские девчонки, бывало, и в трущобы забредали. И все американские девушки падки на иностранный акцент.
Клэр доела тост, подавившись последним кусочком, и встала из-за стола:
— Всем хорошего дня.
— И тебе тоже, Клэр, — ответил Найл, будто они случайно встретились в аптеке. Или он пытается подцепить ее в кафе. Как любую хорошенькую девушку в любом другом месте.
Но в тот вечер они опять были вместе, и он уселся рядом с ней на крыльце, где она наслаждалась вечерними запахами травы, старых роз и рододендронов; у ног ее стоял стакан чая со льдом, а на колене она пристроила недавно вышедший «Para nacer he nacido» Пабло Неруды; он скользнул на крыльцо и положил руку на ее теплое бедро. Убрал книгу с колена, опустил на землю рядом со стаканом и взял ее руку в свои. Повернул ее ладонью вверх, потом вниз, потом опять вверх. Выбрал один палец и провел им по своей щеке, шее, груди:
— Ты не похожа на других американских девчонок.
— Правда? — Нужно ли вести палец дальше, вниз? Он убрал руку, и ее палец застыл на месте, будто не мог двигаться самостоятельно. Она решила оставить его там, где он остановился, слегка надавливая на белую кожу, — на ключице.
— Ты не визжишь. Почти все здешние девчонки визжат, как поросята на бойне.
Она представила себе, как девушка кричит от удовольствия, прижатая крепким белым телом Найла. Но он-то хочет сказать, что многие из девушек, особенно те, кого она знала до поступления в Радклифф, в ответ на любую новость начинают верещать громким пронзительным голосом. Ей это тоже не нравится. И она никогда так не делает.