Нежеланная невеста, или Зимняя сказка в академии магии
Шрифт:
— Вздумала мне дерзить? — сощурился он.
— Констатирую факт. Стереть воспоминания у вас не получилось, — ответила я.
— Ты права — не получилось. Что ж, значит, поступим иначе, — сказал он задумчиво. — Слушай меня внимательно. Если ты откроешь свой очаровательный ротик и хоть кому-нибудь скажешь о том, что видела сегодня, у тебя будут проблемы. Я сделаю твою жизнь невыносимой. Поняла меня? Отвечай, когда я спрашиваю.
— Я поняла, — тихо ответила я.
— Ваше высочество. Ты забыла.
— Я поняла, ваше высочество. Я никому не расскажу. Даю слово
Принц весело рассмеялся — это был обидный смех, неприятный. Теперь у меня горели не только щеки, но и все лицо.
— Слово даешь, значит. Высокородная, значит?
— Нет, ваше высочество.
— А ты знаешь, что слово чести давать могут лишь они? Не бросайся громкими фразами, адептка. Звучит глупо и пошло. Твои слова ничего не стоят.
Эти слова вызвали вторую волну — уже не злости, а гнева, хоть и хорошо контролируемого. Этот гнев позволил мне взять себя в руки.
— Честь есть и у простых людей, ваше высочество. Я всегда держу свое слово, хоть и простых кровей, — смело сказала я. — Вы ошибаетесь, думая, что такие, как мы, невысокородные, не знаем, что такое достоинство.
Принц обжег меня аквамариновыми глазами — они, наконец, перестали светиться, а зрачок вновь стал прежним.
— Не забывайся. Помни, с кем разговариваешь.
— Простите, ваше высочество, — повторила я сердито. Я ни на миг не забывала.
— Знаешь, я и словам высокородных не верю, — вдруг сказал принц. — Я верю только поступкам.
Он вдруг крепко схватил меня за запястье, поднял мою руку и неслышно прошептал что-то. Я и опомниться не успела, как кожу на внешней стороне предплечья обожгло льдом. От острой боли я вскрикнула — казалось, будто сотни мелких ледяных осколков впились в руку, проникли сквозь кожу и попали в вены.
Я пыталась вырвать руку, но не могла — принц легко удерживал меня.
— Что вы делаете?! — выкрикнула я.
— То, что поможет тебе хранить мою тайну.
Боль пропала так же резко, как и началась, а Даррел, довольно улыбаясь, наконец, отпустил меня. Чуть выше запястья, на котором остались следы его пальцев, сиял голубок замысловатый знак — овал, внутрь которого были заключены символы древней магической клинописи. Мы проходили лишь самые основы клинописи, но ради интереса я прочитала несколько книг и знала некоторые знаки. Узнала и этот. Его высочество поставил на мне печать клятвы. Заклеймил своей волей.
— Это что… Это печать клятвы? — недоверчиво спросила я, рассматривая руку. Знак вспыхнул и пропал. В следующий раз он появится только тогда, когда я нарушу клятву, которую не давала. Если нарушу.
— Она самая. Ты поклялась, что никому и никогда не расскажешь о том, что видела сегодня в этой эйховой аудитории, — спокойно подтвердил Даррел. Его глаза потухли и стали обыкновенными — голубыми.
— Но я не клялась! Я не давала никакой клятвы!
— Ты дала слово чести, этого более чем достаточно, особенно если печать немного модифицирована. Кстати, замечу, что за язык я тебя не тянул, адептка, — насмешливо ответил принц. — Нарушишь клятву — гореть от боли будет не только рука, а все тело. Каждое мгновение
Принц развернулся ко мне и хотел было выйти, но я остановила его.
— Ваше высочество! Вы дважды нарушили закон! Вы использовали запрещенные символы клинописи. Заставили меня принести клятву против воли, — твердо сказала я ему в спину, чувствуя, как подступает третья волна — на этот раз ярости. Обжигающей и горячей, такой же, как моя стихия. Как он только посмел поставить на мне это клеймо! Я и не думала, что наследный принц империи может быть таким… отвратительным! Он совершил преступление, пусть и мелкое. И не понесет за него наказание, как обычные маги. Потому что принц. Потому что ему можно делать все, что запрещено другим. Потому что имеет власть.
Проклятье! Терпеть не могу несправедливость!
Идеальный образ принца, который и так дал трещину, осыпался на множество осколков.
Даррел повернулся и одарил меня выразительным взглядом. Опять смотрит, как на насекомое!
— Сама виновата, — пожал он плечами. — Кто заставил тебя сидеть в этой конуре?
— Нашей вины в этом поровну, ваше высочество, — ответила я, изо всех сил сдерживая эмоции. — Если ваш разговор был таким конфиденциальным, могли бы для начала проверить, одни вы в аудитории или нет.
Даррел приподнял бровь. Он знал, что виноват сам, но не собирался признавать это. Я терпеть не могла таких людей!
— Не советую разговаривать со мной в таком тоне. Я не твой дружок.
— Что вы, ваше высочество, вам показалось. Разговариваю с вами со всеми уважением, на которое способна. Своему дружку я бы голову открутила за такое, — дрожащим от злости голосом сказала я. — А после бы повела к ректору. И его наказали бы, поверьте. Но вас и пальцем не тронут. Вы же принц. Наследник короны. Второй после императора. Вам можно все. Не думаете, что это несправедливо?
Его ответ был прост:
— Да мне плевать.
— Жаль, что будущему правителю империю плевать на закон. Ваш дед говорил, что закон — истинный трон императора.
— Как ты мне надоела, — поморщился принц. — Надоедливая, как таракан. Сказала бы сразу, что хочешь компенсации. Извини, у меня нет денег, чтобы заплатить тебе за неудобства. Возьми это и успокойся.
Он стянул с указательного пальца кольцо с россыпью алых камней и небрежно кинул на стол. Кольцо перекатилось через него и со звоном упало на каменный пол, прямо к моим ногам. Так нищим у храмов кидают монетки.
И тогда меня все-таки накрыло третьей волной — волной огненной ярости. Да так, что я забыла обо всем на свете. Страх пропал, а вместо него появилась решимость дать отпор. Пусть он хоть трижды принц, но оскорблять себя не позволю!
— Мне не нужны подачки, ваше высочество, — процедила я сквозь зубы и носком ботинка пнула кольцо. Оно откатилось в угол.
— Ничего. Ваше предложение оскорбительно.
Мои слова прозвучали глухо, и я сжимала ладони в кулаки, чтобы сдержать разгоравшуюся во мне ярость. Решил откупиться от меня.