Нежить. Доктор Смерть
Шрифт:
— Не вертись ты, мать твою! — отвлекаюсь на то, чтобы вколоть упырю ампулу омнопона. [2] Не из жалости, а чтобы он, зараза клыкастая, не мешал.
Идем вниз — грудная клетка. Плевральная полость вспорота. Легкие спались — гемоторакс. Хотя эти бестии могут задерживать дыхание до пятнадцати минут. Откачиваю кровь из плевральной полости, убираю сгустки. Теперь самое сложное — заштопать поврежденное легкое. Щелкает зажим иглодержателя, изогнутая игла с кетгутом ведет стежок за стежком сложного хирургического шва. Кетгут — стерильные бараньи жилы, потом
2
Омнопон— сильное обезболивающее, синтетический наркотик опиоидной группы.
Все, твою мать… Устал я что-то. Но расслабляться нельзя. Ключица, ребра — а и хрен с ними, сами срастутся… У вампиров просто феноменальные способности к регенерации. То же касается и плечевого сустава: там я просто убираю осколки раздробленных костей и промываю рану.
В брюшной полости полно крови. Видимо, страшный удар, разворотивший вампиру живот, повредил еще и брыжейку, на которой закреплены петли кишечника. А там находятся довольно крупные кровеносные сосуды. Отсос не справляется с постоянно льющейся кровью. Беру зажим и тыкаю им наугад в рану. О, попал! Кровит теперь существенно меньше. Еще один зажим на поврежденный кровеносный сосуд я ставлю уже более «прицельно». Потом я перевязываю кровеносные сосуды тонкими шелковыми нитями — накладываю лигатуры.
Ушиваю брыжейку, накладываю швы. Вообще-то шить приходится очень много, недаром слово «хирургия» переводится с латыни как «рукоделие». Эта операция длилась еще около полутора часов. Руки хоть и не по локоть, но тоже уже изрядно в крови. Накладываю последние швы. Теперь можно поставить моему «полночному пациенту» капельницу с кровью — все равно какой группы. Вампир очухается не ранее чем через три часа.
И неимущим, и богатым, Мы одинаково нужны, — Сказал патологоанатом И вытер скальпель о штаны…Скальпель я, конечно же, о хирургическую робу не вытирал, просто положил на столик для нестерильных инструментов. Окинул взглядом хирургический стол с зафиксированным на нем «полночным пациентом». Еще одна операция, еще одна крупица «неживого» опыта.
Выхожу в предоперационную, снимаю хирургическую маску, стаскиваю латексные перчатки, развязываю халат.
Сейчас — крепкий и сладкий чай с лимончиком и коньяком. То что нужно… и отправляться пить сладкий черный чай с лимончиком и заготовленными заботливой женой бутербродами. Бутерброды оказались очень вкусными: с ветчиной, сыром, соусом и зеленью. А еще Кира говорила, что готовить не умеет… Ну, ничего — семейная жизнь меняет людей исключительно в лучшую сторону.
Включаю мобильный: ого, пятнадцать пропущенных вызовов. Кира меня убьет. Но — с другой стороны, я мужчина, и мне принимать решения. Мне же их и воплощать.
— Кира, ну перестань. Хватит на
— Да, я волновалась! А тебя носит черт знает где!
В меня полетела кофейная чашка, к счастью, пустая. Осколки тонкого фарфора Императорского завода с мелодичным звоном разлетелись по комнате. — Чурбан ты бесчувственный!
— Кира, да угомонись ты! Нам жрать что-то нужно? Нужно. А где я денег наберу?
— На свое оружие ты деньги находишь!
— Кира! «Si vis pacem, para bellum» — «Хочешь мира — готовься к войне».
— Ты только к войне и готовишься!
— И, как показали известные тебе обстоятельства, небезосновательно.
— Ну и воюй со всем миром или с самим собой!
Господи, как же мне надоели эти ссоры… Телефонный звонок раздался, как всегда, нежданно, но в этот раз — вовремя. По крайней мере, он отвлечет Киру и меня от бесполезной ссоры. Ну, и кто же может звонит в такое время?
— Алло?.. А, это ты, Саша. Что? Дело срочное… Не по телефону. Блин, но времени уже порядочно. Ладно, приезжай.
Я обнял жену, но Кира высвободилась из моих объятий и обиженно надула губки.
— Вот так всегда — стоит нам только остаться вдвоем, как сразу же звонят твои друзья!
— Но у него что-то важное, и я даже не знаю что.
Подполковник милиции, пардон — полиции (никак не привыкну к новому наименованию «стражей порядка»), Александр Ген ввалился в прихожую полчаса спустя после своего звонка. Высокий и грузный, он любил почревоугодничать и никогда не являлся в гости с пустыми руками.
— Привет, Саша, ты, блин, что, нам продуктов на месяц вперед привез?
— Да ладно тебе… Привет. — Он пожал мне руку. — Тут чисто чайку попить.
— Ага… Два пакета жратвы.
— Ладно, это не главное. Нужно серьезно поговорить.
— Ну-ну… Чай сам заваривай. — Саша Ген готовил просто изумительный чай с добавлением каких-то только ему известных трав. Настой получался просто изумительный!
— Естественно.
— Пошли на кухню.
Дымился в тонких фарфоровых чашках душистый чай, на блюдцах и в вазочках были разложены лакомства. Подарочный коньяк из моих личных запасов, медик я или нет, тонко нарезанный лимон, сахарная пудра в вазочке. Но я лично предпочел бутерброд с сухой колбасой и черным «бородинским» хлебом.
Эксперт-криминалист растерянно почесал свою седую шевелюру. Такого подполковник полиции Александр Ген не видел за всю свою практику, а начинал он еще «зеленым» лейтенантом в Выборгском отделении милиции, еще когда Союз был нерушимым и полным республик свободных. Много воды в Неве утекло с тех пор, и видавший виды криминалист удивлялся все реже и реже. Но специфика его работы такова, что без сюрпризов не обойтись.
Вот и сейчас как раз такой случай.
Увесистая серебряная горошина, лежащая на чайном блюдце, была пистолетной пулей 44-го калибра.
Александр Ген снял очки, потер красные, воспаленные глаза.
Я взял с блюдца пулю. Она была изрядно деформирована, но все ж кое-какие особенности я подметил сразу.
— Что скажешь?
— А что тут скажешь? Серебро, 44-й калибр.
— Сорок четыре «Магнум», — уточнил криминалист.
— Этой пулей стреляли издалека?