Нежная буря
Шрифт:
— Доктор Кейтс тоже жила в одном из принадлежащих вам домов. Когда Майлз Шекли стал шантажировать вас, угрожая выдать, вы согласились с ним встретиться. Вероятно, встреча произошла у него в машине. Вы его застрелили, но и сами получили ранение, скорее всего — пулевое, иначе почему вы побоялись идти в больницу? Два дня вы пытались перемочься, но вам это не удалось. Вам нужен был врач — такой врач, которого вы смогли бы заставить не сообщать о пулевом ранении. Вы знали, где найти одного такого врача. Вы встретили ее в тот день, когда она переезжала в один из ваших домов.
— В моих домах
— Но имена этих жильцов не всплывают одновременно в двух делах об убийстве. Обе жертвы задушены, в обоих случаях инсценировано изнасилование. Майлз Шекли любил нарушать правила, верно? Он нарушил их, когда много лет назад воплотил в жизнь свою идею убийства заложника. И он нарушил их, когда тридцать лет спустя явился сюда, чтобы шантажировать своего бывшего партнера, с которым они когда-то вместе дестабилизировали обстановку, — Ива Гренеля. Ведь на самом деле вы, конечно, никогда не были левым радикалом и террористом, вы всегда были убежденным правым, консерватором до мозга костей. Как и сейчас.
— Вы думаете, ЦРУ опекало Фронт освобождения Квебека? Я считал, что вы умнее.
— Они опекали не ФОК, а вас. Потом ваши пути разошлись. Шекли покатился по наклонной плоскости. Он ушел из ЦРУ, удача от него отвернулась, но каким-то образом — благодаря старым связям в разведке? через Интернет? — через тридцать лет он обнаруживает, что вы живете здесь. Он приезжает сюда, имея при себе доказательства, что вы убили Рауля Дюкетта, и требует колоссальную сумму за то, чтобы предать забвению этот пустячок.
— Продолжайте. Хочу показать вам вид с гребня холма. На другой машине я бы туда сейчас поехать не рискнул, но эта, думаю, справится.
Машина медленно объехала автомобильную стоянку, миновала указатель, затем «навигатор» повернул направо и стал подниматься на холм, по-прежнему на второй передаче. Через несколько минут деревья поредели. Ларош остановил машину у обочины и выключил свет. Далеко внизу виднелся клуб «Хайлендс» — желтое пятнышко. На электрических вышках мигали огоньки — предупреждение для самолетов. До одной из вышек было не больше тридцати метров. Даже сквозь шум дождя, стучавшего по крыше машины, Кардинал слышал хриплое гудение высоковольтных проводов.
— Ну и историю вы состряпали, детектив. Разумеется, все это не имеет никакого отношения к действительности.
— А это тоже не имеет отношения к действительности? — Кардинал вынул из кармана фотографию.
Ларош безразлично скользнул по ней взглядом:
— И кто из них я, по-вашему? Девушка? Думаете, я сменил пол?
— Девушка — это Мадлен Ферье. Вы ее убили, помните? А вы — справа, в полосатой футболке.
Ларош отдал ему снимок.
— Это может быть кто угодно.
— Вот как? — Кардинал вытащил распечатку фоторобота, который сделала Мириам Стэд. — А вот работа полицейского художника. Перед нами тот же человек тридцать лет спустя. У него меньше волос, нет бороды, он прибавил около тридцати кило…
— Ключевое слово здесь — «художник». Все это чистая фантазия, как и ваша история, детектив.
— Между прочим, пуля пробила дверцу автомобиля Шекли рядом с ручкой. Думаю, она
Ларош вскрикнул и выдернул руку.
— Видимо, это тоже моя фантазия, — заметил Кардинал.
— Это от неожиданности. Не люблю, когда меня трогают. — Ларош вновь обрел хладнокровие, но на верхней губе у него выступили капельки пота.
Невдалеке, словно голубые звезды, взорвались трансформаторы; звук был такой, словно поблизости идет стрельба. И был еще один звук — что-то вроде поросячьего визга. Кардинал знал, что это рвется металл.
— Нам стоило бы убрать машину, — посоветовал он. — Вышка может рухнуть в любую минуту.
Ларош задумчиво посмотрел вниз, на склоны холмов, на цепочку высоковольтных опор.
— Через две недели великолепный подъемник будет возносить сотни людей на эти склоны. На холмах будут наслаждаться отдыхом сотни отпускников. Они будут тратить в Алгонкин-Бей свои деньги, заработанные с таким трудом. По нашим подсчетам, около миллиона долларов за сезон.
— Я уже сказал, что это очень впечатляет.
— Не знаю, чего вы добиваетесь, возводя на меня всю эту напраслину. Ожидаете, что я стану предлагать вам взятку?
— Для этого вы слишком умны.
— Оказываете на меня давление? Надеетесь, что я сломаюсь и во всем сознаюсь?
— Почему бы и нет? Будете чувствовать себя легче.
— Да, многим нравится делать признания. Иначе исповедь не стала бы таким повальным увлечением современного культурного человека. Но, на мой взгляд, чувство очищения недолговечно. Уверен, вы думаете то же самое.
— Разве мы говорим обо мне?
— А разве нет? Похоже, вы одержимы навязчивой идеей: «Люди — не то, чем они кажутся». Откуда в вас это? Да, разумеется, часто люди — не те, кем они кажутся. Джефф Мэнтис — исключение, и это одна из причин моего восхищения им. Еще одним исключением был, вероятно, ваш отец, профсоюзный деятель: кстати, приношу свои соболезнования. Он верил в достоинство Труда, в силу общественного договора.
А теперь возьмите меня, сироту из Труа-Ривьер, который всего в жизни добивался сам, изо всех сил карабкаясь наверх. На меня тоже не распространяется эта ваша теория. Но я не порицаю вас за то, что вы сочинили обо мне такую нелепицу. Да, возьмем вас. Вы работаете на благо родного города. Я знаю точную цифру ваших доходов. Крайне сомнительно, чтобы простой сотрудник местной полиции сумел дать дочери образование в Йеле.
— Я этого хотел, — ответил Кардинал. — Но в итоге не смог себе этого позволить. Она там не доучилась.
— А чикагская клиника «Тамаринд»? Лучшее лечение от депрессии, какое можно купить за деньги. Насколько я знаю, особенно благотворно оно действует на женщин. Медицинское обслуживание в США не бесплатно. Даже недолгое пребывание в таком заведении обходится в десятки тысяч долларов — американских, не канадских. [28] Кстати, вы записываете наш разговор на пленку?
28
Один канадский доллар равен 0,94 доллара США.