Нежная душа урода
Шрифт:
— Вы его знаете? — еще более оживился Наливкин.
— Думаю, что да, — сказал я.
— Ну и?.. — требовательно сказал Наливкин.
— Нам надо встретиться, — сказал я. — По телефону всего не скажешь. Тем более — у меня есть кое-какие зримые доказательства.
— Документы, что ли? — вскинулся Наливкин.
— Можно сказать, и так, — подбросил я дров и в без того пылающую печь. — Ну, так как насчет того, чтобы встретиться?
— Где и когда? — рявкнул Наливкин.
— Сегодня, — сказал я. —
— Вечером, когда стемнеет… — в раздумья произнес Наливкин. — Почему же так поздно?
— Вы боитесь? — спросил я.
— Я — боюсь? — оскорбленно воскликнул Наливкин. — Ничего я не боюсь… просто уточняю детали.
— Ну и что же — вас устраивает мое предложение? — спросил я.
— В общем — да… — не совсем решительно произнес Наливкин. — Ладно. Будем считать — договорились.
— Тогда — до вечера, — сказал я. — Да, кстати: вы должны приехать один. Никаких друзей, помощников и охранников. Один — понятно? Иначе встреча просто не состоится.
— Понятно, — сказал Наливкин. — Один так один — не впервой. Но все же — кто вы такой?
— Можете считать, что у меня с этим уродом свои счеты, — сказал я.
— Ну хорошо, — сказал Наливкин. — Я буду. Я приеду на «Тойоте» красного цвета…
— Хорошо, — сказал я. — Когда приедете, остановитесь у центрального входа в городской сад и ждите. Не исключено, что я минут на двадцать опоздаю. Не беспокойтесь, затем я непременно появлюсь. Но вы обязаны быть на месте минута в минуту. Иначе — говорю еще раз — встреча не состоится. Согласны?
— Мне кажется, что где-то я уже слышал ваш голос… — сказал Наливкин.
— Вряд ли, — сказал я. — Ну, так что?
— Я буду, — сказал Наливкин. — Ах, черт возьми, какая получится статья!
— Именно потому я и завел с вами этот разговор… — сказал я и повесил трубку.
В том, что эта тварь заглотила мой крючок, я не сомневался. Я сомневался в другом — выполнит ли он все мои предварительные условия, иначе говоря, приедет ли он вовремя и без помощников? В этом, зная Наливкина, я все же изрядно сомневался, а потому, закончив разговор, я тотчас же пошел к городскому саду. Там, при входе, рос замечательный, ветвистый карагач. Я взобрался на этот карагач, надежно укрылся в его ветвях и принялся ждать девяти часов вечера. Ожидание ничуть меня не тяготило: приезда этой твари Наливкина я готов был ждать хоть до скончания века.
Сидя на карагаче, я детально перебирал в уме, как я Наливкина убью. Все должно получиться, все непременно должно получиться! Я вытащил из-за пазухи орудие убийства и еще раз внимательно его осмотрел. Это была удавка, замечательная, крепкая и надежная удавка, которую я смастерил из случайно найденного мною куска веревки. Нет-нет, все непременно должно
Наконец, стало темнеть, в городе зажглись огни и отовсюду послышались вечерние звуки. Мягко шурша шинами, ко входу в городской сад подъехал красный автомобиль и остановился как раз под деревом, на котором я сидел. Из машины вышел Наливкин и завертел головой, явно кого-то высматривая. Скорее всего, он высматривал меня, но не исключено было, что и своих тайных помощников. Оттого-то в телефонном разговоре я и выговорил для себя двадцать минут времени — чтобы посмотреть, не появятся ли откуда-нибудь эти самые помощники, а если они, чего доброго, приехали с Наливкиным в одной машине, то, думал я, в течение этих двадцати минут они непременно должны будут дать о себе знать: выглянут из машины, подадут голос, закурят…
Прошло двадцать минут, но никто к Наливкину не подошел, никто не выглянул из машины, не подал голос и не закурил. Похоже было, что Наливкин и впрямь приехал на встречу один. Ну что ж… Я неслышно спустился с дерева, так же неслышно подошел к машине, отворил дверцу и уселся на заднее сиденье. Вскоре вернулся Наливкин и также сел в машину — на переднее сиденье, там, где руль. Наливкин курил, и чувствовалось, что он изрядно нервничает.
— Привет, — сказал я, и Наливкин в испуге резко обернулся на мой голос.
— Черт… — сказал он, всматриваясь в меня. — Какого хрена ты тут делаешь?!
— А по телефону ты меня называл на «вы»… — усмехнулся я.
— Черт побери! — еще раз чертыхнулся Наливкин. — Кажется, где-то я тебя все же видел… А, ну да!
— Вспомнил? — спросил я. — А маленькую женщину, которую ты выкрал и продал в бордель, ты тоже, надеюсь, вспомнил?
— Черт! — в третий раз произнес Наливкин это бессмысленное слово и попытался выскочить из машины.
И тогда я накинул ему на шею удавку. И — потянул за конец. Потянул не изо всех сил, а, так сказать, вполсилы — чтобы Наливкин перестал трепыхаться и успокоился.
— Пу… сти! — захрипел Наливкин, ухватившись руками за веревку. — Пусти… гад, сволочь, гном вонючий!
— Сидеть! — сказал я и дернул веревку посильнее. — Сидеть и не шевелиться, иначе… Вот так!
— Что тебе… надо? — прохрипел Наливкин. — У меня есть деньги… сколько ты хочешь?
— Не надо мне денег, — сказал я и вдруг почувствовал, до чего мне это все надоело: надоели и эти бессмысленные препирательства с Наливкиным, надоел и сам Наливкин, и вся эта бессмысленная, именующаяся жизнью, кутерьма, и сам я себе надоел тоже. — Не надо мне денег, понял или нет! — заорал я и дернул за веревку — едва ли не в полную силу своих рук.
Я подумал, что уже все, был Наливкин — и кончился, но он очень скоро пришел в себя: должно быть, он очень хотел жить, этот Наливкин.