Нежная обманщица

Гротхаус Хизер

— Дидье…

И тут тяжелая металлическая люстра с сотней свечей начала раскачиваться, как маятник. Горячий воск закапал на гостей. Раздались удивленные крики.

— Симона! — угрожающе прохрипел Ник.

Девушка поняла, что у нее нет выбора. Резким голосом, перекрывающим шум в зале, она выкрикнула:

— Дидье!

— Иду, сестрица!

Сидящий рядом мужчина озадаченно спросил:

— Ди-ди-я, баронесса?

— Простите? — самым светским тоном произнесла Симона.

— О, я имел в виду…

Другие гости тоже смотрели

на нее вопросительно. Леди Хейт поднялась со своего места и обходила зал по периметру, вглядываясь во все раскачивающиеся предметы.

— Вы ведь сказали «Дидье», — краснея, продолжил гость. — Вы кого-то ищете?

Симона лихорадочно думала и выпалила первое, что пришло в голову. Слегка усилив акцент, она со смехом сказала:

— О, Дидье!

— В чем дело, сестрица? Я здесь.

— Это… это такой обычай, — говорила она, на ходу сочиняя свою ложь и не обращая внимания на брата. — Похоже на au revoir, но только… — она запнулась, сглотнула и опять рассмеялась: — это для близких друзей.

Гость заулыбался, его соседи разом заговорили, повторяя ее объяснение.

— Ну конечно. Простите мое невежество. Ваши слова — честь для меня. — Он поднялся с места и с напыщенным поклоном произнес: — И вам Дидье, баронесса.

Симона сдержала смех, а Ник потащил ее к лестнице в дальнем углу зала. Гости орали: «Дидье, Дидье!»

Симона была ошеломлена. Дидье следовал за ними по винтовой лестнице, двигаясь спиной вперед, кланяясь и рассыпая воздушные поцелуи. Симона чувствовала, как рассержен и расстроен Ник.

— Мне очень жаль, милорд, что так получилось.

Ник обернулся с той миной недовольства на лице, которую Симона уже хорошо знала.

— Неужели ты не можешь с ним справиться?

Она на мгновение остановилась, потом бросилась вдогонку за мужем.

— Николас, он ведь призрак. Я не могу им командовать, как не могу командовать тобой.

Они уже поднялись на площадку. Ник обернулся и резко спросил:

— Что ты имеешь в виду?

Симона вздернула подбородок.

— Ты делаешь все, что хочешь и когда хочешь. Ты даже не объяснил, где был в ту ночь в Лондоне. И что делал вчера вечером, когда мы ночевали в трактире. В общем зале тебя не было. Я проверяла.

Ник фыркнул, развернулся и исчез за поворотом. Симона бросилась следом с намерением заставить его объясниться. Вот только каким будет это объяснение? Она торопливо ступала за мужем, глядя в его широкую спину. Молчание становилось все более грозным.

— Ты был с проституткой?

Ник, не оборачиваясь, бросил:

— Нет.

— Ты лжешь! — сердито выкрикнула Симона.

— О Господи! — сквозь зубы пробормотал он и вдруг остановился у широких резных дверей в самом конце каменного коридора.

— Тогда расскажи мне, — потребовала Симона. — Как я могу тебе доверять, если ты сам мне не доверяешь?

Ник долго смотрел на нее, словно решая, говорить или нет. У Симоны перехватило дух. Ей так хотелось

знать, что, несмотря на свою легкомысленную репутацию, он не предал ее и не предаст в будущем. Ей так нужны были его заверения. Но эти надежды рассыпались в прах.

— Боюсь, тебе придется самой разгадать эту загадку, — бесстрастно произнес он, распахнул тяжелую дверь и жестом пригласил Симону войти.

Покои барона Крейна оказались огромны. Квадратная комната была размером с большой зал в доме, где Симона провела детство. Здесь был не один, а два камина — на двух противоположных стенах. Их отверстия были так велики, что Симона могла бы встать там в полный рост.

Гладкий деревянный пол был застелен пушистыми синими с золотом коврами. Ночной воздух врывался в комнату сквозь два глубоких длинных окна, в нишах которых были устроены уютные сиденья. В двух противоположных углах располагались ширмы для переодевания. Повсюду стояли комоды, столики, диваны. Живописные гобелены и канделябры украшали стены. В центре комнаты стояла огромная кровать. У Симоны захватило дух от восхищения.

— О, Ник! — забыв о своем недовольстве, воскликнула она и погладила резной столбик темного дерева на вершине которого находилась крылатая фигура.

— Тебе нравится? — Симона по голосу догадалась, что Ник улыбается.

— Я никогда не видела ничего подобного, — призналась она, задирая голову, чтобы рассмотреть резьбу на остальных трех столбах. Единороги, русалки, драконы, сказочные птицы кружились в веселом хороводе, а верхушки опор занимали феи — у каждой особое выражение лица и свои черты.

Подошел Ник и положил руки ей на талию. Симона вздрогнула от волнения.

— Раньше эта кровать принадлежала моим родителям, а до них — деду и бабушке. Здесь была их спальня.

Симона подняла на мужа глаза, ожидая прочесть на его лице грусть по ушедшим родственникам, но Ник улыбался.

— Мне она нравится. Правда нравится. Это чудесно.

Ник поднял руку и убрал с лица Симоны выбившийся локон.

— Я рад. Мне хочется, чтобы ты была счастлива в Хартмуре.

Сердце Симоны глухо колотилось в груди. Близость Ника в уединении их общей спальни волновала ее все сильнее. Ей хотелось, чтобы этот миг длился как можно дольше. Он говорит о ее счастье с такой убежденностью, как будто действительно этого хочет. Никому и никогда прежде не было дела до того, счастлива Симона или нет.

Она приподнялась на цыпочки и коснулась губами уголка его губ.

— Благодарю тебя, Ник, — прошептала она и чуть-чуть отстранилась, но Ник обнял ее, с силой прижал к груди и, заглянув в лицо, спросил:

— Значит, ты мне не доверяешь, Симона?

Она встретила его взгляд и не отвела глаз:

— Нет. Как я могу тебе доверять?

— Мы слишком мало знакомы. Тебе многое предстоит узнать обо мне.

Руки Ника ласково гладили ее спину, и мысли Симоны путались.

— Многое? Что именно?