Нежная обманщица
Шрифт:
— Ты не останешься со мной, Симона? — устало спросил он.
Сначала она решила, что Ник спрашивает, останется ли она в Хартмуре, но потом поняла, что он имеет в виду «останешься на ночь». В первый раз за все время Ник просил Симону об утешении. Разве она могла ему отказать?
Она робко улыбнулась, обошла кровать, сбросила с себя платье и туфельки и в одной тонкой рубашке нырнула к Нику под одеяло.
Он притянул ее к себе, спиной прижал к своей груди. Симона вздохнула и закрыла глаза, наслаждаясь его объятиями.
— Спасибо тебе, родная, — прошептал Ник ей в волосы.
«Глупая,
— Ник, ты не виноват в смерти Хандаара.
Он замер.
— Ты… ты просто жалеешь меня.
— Это правда.
Ник долго молчал.
— Симона, — начал он. — Я теперь отвечаю за леди Ивлин. Я…
— Я знаю, — прервала его Симона, стараясь запомнить его запах, прикосновение рук, уют и надежность объятий. — Мы все должны действовать так, как велит честь.
Если ее ответ и показался Нику странным, то он ничего не сказал. В комнате было тихо, только потрескивали поленья в камине. Ник тихонько поцеловал ее в плечо.
— Я рад, что ты сегодня со мной. После… после похорон Хандаара мы отправимся в поход.
Но Симона не могла поддерживать такой тягостный разговор. Когда он вернется, она уже будет на пути во Францию.
— Давай не будем говорить об этом, Ник, — прошептала она. — Ну пожалуйста. — И почувствовала, что он кивнул.
Через какое-то время его дыхание стало спокойнее и глубже. Симона поняла, что он заснул.
— Я люблю тебя, Ник, — прошептала она. — Как это печально.
Глава 23
Николас вывел отряд из Хартмурского замка еще до рассвета. Рядом скакал Тристан. За их спинами поднимались кольца дыма от догоревшего погребального костра Хандаара, черные хлопья темным налетом легли на лица воинов.
Дождь прекратился, оставив в воздухе ледяную кристаллическую пыль. Чувствовалось, что скоро пойдет снег. Воины двигались медленно, в удивительной тишине, их было немного — меньше трех сотен. Лошадиная сбруя и копыта были надежно обернуты тряпками, чтобы лязг и цоканье не выдали приближение отряда к границе. Перед самым рассветом отряд пересечет реку Уай и внезапно набросится на деревню Донегала.
Ник никак не мог выбросить из головы мысли о часах, проведенных с Симоной. Его сердце билось ровно и мощно — Симона принадлежит ему. Она так самозабвенно, так нежно утешала его после смерти Хандаара. Ник был потрясен. Он плакал в ее присутствии! Щеки горели до сих пор от стыда. Но Симона не смотрела на Ника ни с жалостью, ни с презрением.
Он ясно сказал ей, что на нем теперь лежит ответственность за Ивлин, и Симона поняла. Он испытал облегчение оттого, что между женщинами не будет трений до тех пор, пока не определится будущее Ивлин. Если она захочет вернуться в монастырь, так и будет. Если не захочет, он своей властью освободит Ивлин и найдет ей мужа, который станет о ней заботиться.
Его сжигал стыд за свое поведение в последние несколько месяцев. Да, Ник любил Ивлин, но он не был в нее влюблен. Никогда не
Он любил Симону, любил свою жену. Он отомстит Донегалу и вернется в Хартмур другим человеком. Теперь ничто не помешает их счастью. Пожалуй, Ник даже сможет привыкнуть к призраку маленького братца Симоны. С ним веселее.
Но беззаботное настроение барона Крейна вскоре рассеялось.
— Ник, надо остановиться, — сказал Тристан.
— Руины Обни как раз за тем холмом, брат. — Ник придержал Великолепного и приблизился к Тристану.
— Ник, — настойчиво продолжал Тристан. — Я считаю, ты должен передумать.
Но Тристану не удалось изложить свои соображения, потому что совсем рядом с подковой Великолепного в раскисшую землю воткнулась стрела с пылающим оперением.
Разведчики слишком поздно заметили опасность.
— Сэр, впереди!
Ник поднял глаза. По гребню холма тянулась плотная цепь факельных огней — не менее трех сотен, решил Ник. Не задержи его Тристан, Великолепный сделал бы еще несколько шагов, и та стрела закончила бы свой полет у Ника в груди.
Он развернул лошадь навстречу своему отряду. Глухой звон мечей, перестук стрел вливали огонь в кровь Ника. Впереди ждала битва.
— Слушай мою команду! По местам!
Еще не открыв глаза, Симона поняла, что Ник ушел. Кровать словно давила на нее своей пустотой, но отчаяние не успело проникнуть ей в кровь — в дверь постучали.
— Войдите! — крикнула она и натянула одеяло повыше.
В своем монашеском одеянии в дверь вошла Ивлин Годвин. Симона словно окаменела. Как смеет Ивлин входить сюда? Омрачать своим присутствием драгоценную ночь, которую Симона провела с Ником? Неужели Ивлин собирается выкинуть вещи Симоны прямо сейчас, пока Николас в походе?
— Леди Симона. — Ивлин присела в легком реверансе. Ее глаза обежали комнату, замечая все мелкие подробности совместного бытия: брошенное платье Симоны, ванну с остывшей водой, оплывшие свечи.
«Пусть смотрит, — думала Симона, — пусть смотрит и думает что хочет».
— Что случилось? — холодно спросила Симона. — Зачем вы пришли… сестра? — Она прижала покрывало к груди и села на край кровати.
Бледное лицо Ивлин помрачнело.
— Ивлин, миледи. Зовите меня Ивлин. — Она сделала нерешительный шаг к Симоне. — Я пришла извиниться за свое поведение. Я не знала, что Ни… что барон женился, и непростительно оскорбила вас. Но я прошу вас учесть обстоятельства и проявить милость.
Симона смотрела на Ивлин, понимая, что следует ее успокоить. В конце концов, она ведь тоже любит Николаса! Но все же не так! Не так, как Симона. Иначе бы никогда его не покинула.
Симона поднялась с кровати и прошла к сундуку, где хранились вещи ее матери. Откинув крышку, она достала монетку и сердцевидный ключик, положила их на ладонь. Ивлин, прерывая неловкое молчание, продолжала свои объяснения.
— Я не могу не чувствовать, что виновата в том… что случилось в Обни, — шепотом закончила она. — Если бы я не сбежала в монастырь…