Нежная особа
Шрифт:
– Мой сын никогда не говорил об этом, - удивилась Жасмин.
– Вероятно, сам не знает. Покойный маркиз поручил мне управлять делами гостиницы, поскольку я живу не так далеко и могу за всем присмотреть.
– Господи, столько лет, а я и не подозревала! У Рована было такое доброе сердце! Помню эту бедняжку с огромным животом.., как малыши цеплялись за ее юбку! А дом! Убогая хижина с земляными полами и двумя деревянными скамьями. Помню, как ты рассказывал, что муж покинул ее и ушел вслед за вождями восстания. А теперь взгляните только!– охнула Жасмин.
Прежняя
Несколько парней бежали от конюшни, чтобы принять коней у приезжих.
– Пойдемте, миледи, - пригласил Рори, помогая Жасмин спешиться, поздороваемся с мистрис Талли. Теперь она выучилась английскому, поняв, что без этого не проживешь.
Герцог Гленкирк неожиданно поймал себя на том, что немного раздражен тем, как запросто обращается ирландец с его женой, и хотел было вмешаться, но утешил себя тем, что слишком мало осталось людей, знавших Жасмин в молодости. Адали, Рохана, Торамалли да этот Магуайр вот, пожалуй, и все. Кроме того, положение у Рори нелегкое. Дворянин, вынужденный стать слугой, - что может быть неприятнее! И все-таки он ухитрился сохранить достоинство и гордость. Пожалуй, стоило бы получше узнать его. Похоже, парень он неплохой и честно ведет дела хозяев и арендаторов.
Жасмин едва узнала мистрис Талли, превратившуюся в пышную розовощекую матрону. Содержательница постоялого двора почтительно присела перед ней и еще раз поблагодарила за доброту и великодушие.
– Видите, миледи, благородное сердце вашего покойного мужа спасло нас. Не знаю, что бы с нами было, если бы не он, - призналась она с мелодичным ирландским акцентом.
Им накрыли стол в маленькой отдельной комнате и принесли жареную баранину с луком, морковью и картофелем, жирную утку, фаршированную яблоками, паровую лососину с укропом, свежий хлеб, масло и сыр. К еде подавались эль и вино.
– Жаль, что нельзя остаться на ночь, - вздохнул Джеймс Лесли, расстегивая камзол и отодвигая оловянную тарелку.
– Если переночуем здесь, не сможем добраться до Магуайр-Форда к завтрашнему вечеру, милорд, - пояснил Рори.
– А где же мы остановимся на ночлег, Магуайр?– поинтересовался герцог.
– В единственном подходящем месте - доме сэра Джона Эпплтона.
– Как! Он еще жив?– поразилась Жасмин.– Насколько я помню, он и его жена - невероятные снобы, презирающие ирландцев. По-моему, он до сих пор кичится, что занимал какую-то скромную должность при дворе старой королевы Бесс.
– Жив и здоров, - мрачно подтвердил Рори, - а с годами стал еще более злобным и подлым. Жена его умерла, но зять с дочерью живут вместе с ним, и, поверьте, они ничем не лучше старого черта.
– Похоже, нас ждет приятный вечерок, - пробормотал Джеймс Лесли.
– О, милорд, не сомневайтесь, они кинутся пятки лизать вам и ее светлости. Вот только с остальными разговор будет
– А другого места нет?– с надеждой поинтересовался Джеймс.
Рори покачал своей огненной головой и скорбно развел руками.
Сэр Джон Эпплтон превратился в тучного старика, терзаемого подагрой. Его дочь Сара и зять Ричард оказались одинаково тощими и скучными. Они были на седьмом небе от того, что сам герцог Гленкирк с женой и дочерью почтили их визитом, и сразу усадили Фортейн рядом со своим отпрыском Джоном, очевидно, надеясь на чудо. Однако чуда не произошло. Джон, громкоголосый бесцеремонный хам, был так потрясен красотой и надменностью леди Линдли, что мгновенно притих и не сводил с нее обожающего взгляда. Такой девушки ему еще не доводилось видеть! Фортейн же откровенно игнорировала соседа по столу: к несчастью, юный Джон Эпплтон отличался прыщавой физиономией и потными ладонями, а непривычная молчаливость и неумение поддержать беседу отнюдь не возвысили его в глазах Фортейн. Джон показался ей глупым и ничтожным.
– Слава о ваших лошадях идет по всей округе, - заметил старик. Удивительная вещь, если учесть, что у вас на землях работают ирландцы, да еще и католики. Наверняка обобрали вас до нитки!
– У меня трудятся как католики, так и протестанты, - мило возразила Жасмин.– И те и другие преданы мне, и я не делаю между ними различия, сэр Джон. Все они хорошие люди.
– Паписты! Идолопоклонники проклятые, - прошипел старик.
– Католики поклоняются не идолам, - внезапно выкрикнула Фортейн, а Господу нашему! Что за чушь!
– Мадам, одерните вашу дочь. Она слишком дерзка и своевольна, вскинулся сэр Джон.
– Фортейн, извинись, пожалуйста, перед сэром Джоном. Он не виновен в своем невежестве, - велела герцогиня Гленкирк дочери.
– Хорошо, мама, - с приветливой улыбкой ответила дочь.– Простите меня за ваше невежество, сэр Джон. Мама права, вас трудно в этом винить.
И, поднявшись, низко присела.
– Пожалуй, мне пора отдохнуть, - объяснила она, направляясь к выходу.
Сэр Джон и его семейка, не слишком убежденные в том, что Фортейн действительно попросила прощения, не смели, однако, спорить с самой герцогиней Гленкирк, зато про себя дружно решили, что подобная девица совсем не подходит их Джону. Слишком смазливая и чересчур языкастая. Вне всякого сомнения, такие плохо кончают. Поэтому хозяева ничуть не огорчились, когда гости объявили, что пора спать.
Рори, Адали и Рохане неохотно накрыли стол в кухне. Слуги недолюбливали ирландца и с подозрением посматривали на его необычных спутников. После ужина им объявили, что Рохана может ночевать в покоях хозяйки, а мужчинам придется спать в конюшне.
– Господин не потерпит вашего брата в большом доме, - угрюмо бросила кухарка.– Того и гляди зарежете нас в собственных постелях.
– Сомневаюсь, чтобы какой-то мужчина набрался храбрости приблизиться к постели этой особы, - со смешком заметил Адали, поднимаясь на сеновал и расстилая плащ на связке сладко пахнущего сена.– Ничего страшного. Приходилось спать в местах и похуже.