Нежнее шелка

Джонсон Сьюзен

— Не вздумайте стрелять, Фредди! — резко сказал Хью. — У вас ничего не получится. Что же до моей информации, то мы получили ее из надежного источника. — Он сел, чтобы успокоить посланника, и жестом указал Юкиё на кресло. — Я здесь для того, чтобы предупредить вас, — спокойно проговорил он. — Если вам нужны наградные, то лучше поискать их в другом месте. Принцесса едет в Европу со мной, и если кто-то решит препятствовать и мешать моему плаванию, жестоко пожалеет об этом. Если вы или кто-то из ваших коллег не вполне уверены, насколько я заинтересован в этом деле, разрешите сказать вам то

же, что уже сказал японскому министру. Не настаивайте на поисках принцессы, иначе я убью вас и всю вашу семью. Ах, черт побери, как я вас напугал!

Германский посланник стал такого же цвета, как его пепельно-белокурые волосы.

Хью протянул руку, взял со столика бутылку с бренди и поставил ее на письменный стол перед фон Гюнтером.

— Расслабьтесь, Фредди. Глотните бренди. И учтите, здесь у вас очень много возможностей сделать деньги. Не говорил ли вам Нитта о военном заводе, который хотят построить в Хоккайдо? Наверное, нет. Вот видите? Проценты со строительства вам бы очень пригодились. — И, встав с кресла, Хью кивнул побледневшему фон Гюнтеру. — Передайте мои сожаления Эльзе. Сегодня у меня нет времени отобедать с вами. И поздравляю с приобретением имения под Потсдамом. Говорят, там очень мило.

Посланник тяжело осел. Лицо у него все еще оставалось пепельным.

Юкиё указал на портрет маленьких девочек с буклями:

— И передайте привет вашим деткам.

— Вы этого не сделаете, — задохнулся Фредди.

— Да ведь в этом не будет надобности, не так ли? — ласково отозвался Хью. — Всего хорошего, Фредди. Мы сами найдем дорогу.

Глава 27

На следующий день на «Красавице Юга» расставили хорошую охрану, каждый матрос был вооружен и наготове, пушка заряжена, у трапа тоже охрана. В дополнение к этому несколько друзей Юкиё вели наблюдение за доками и находящимися рядом лодками. Когда Тамма поинтересовалась, зачем понадобились все эти предосторожности, Хью ответил так, чтобы ей и в голову не пришло тревожиться.

— У меня оказалось больше врагов, чем я думал, — небрежно заметил он. — Ничего серьезного. Мы предприняли все предосторожности, на всякий случай, пока не отчалим сегодня вечером. И потом, у нас же начинаются каникулы — разве я не говорил об этом?

Она улыбнулась:

— Не больше десяти раз после завтрака.

— А все потому, что я человек сдержанный, — сказал он, ухмыляясь.

— Это-то мне и кажется в вас самым очаровательным.

Его темные брови от удивления взлетели вверх:

— Вы имеете в виду, что можете кончить десять раз против моего одного?

Вспыхнув, она оглянулась, не слышал ли кто-нибудь.

— Даже если они слышали, дорогая, неужели вы думаете, что кто-то произнесет хотя бы одно слово? Лучше подойдите-ка сюда и подарите мне предканикулярный поцелуй.

Она бросилась бежать, но он поймал ее.

Или, может быть, это она поймала его.

У Юкиё и Сунскоку каникулы, кажется, уже начались, поскольку эта пара не появилась в то утро на палубе, записка Юкиё, переданная Хью, была краткой: «Вам придется обходиться без меня до Гавра». Конечно, это было не совсем серьезно,

но временно Юкиё был недоступен. На сегодня его друзья-якудза взяли на себя часть забот о безопасности, и он мог наслаждаться тем, чем он… ну… наслаждался.

Вскоре после полудня принесли туалеты от Делароша.

Едва рассыльный ушел, развели пары, и «Красавица Юга» вышла из залива.

Хотя Хью не очень-то тревожился, все же вздохнул с облегчением, когда берега скрылись из вида. А когда пароход вышел в открытое море, Хью решил, что это нужно как-то отпраздновать. Приглашение от капитана было передано Юкиё, Сунскоку, Ногучи и Пэдди. Обед в кают-компании капитана, говорилось в приглашении. Белый галстук.

У Тама будет возможность надеть что-то из новых платьев.

У него будет возможность посмотреть, как она одевается.

А главное, ему хотелось устроить праздник.

Он не задумывался над этим. Не думал он также о том, что ему уже много лет не было так хорошо. Особенно не задерживался на размышлениях о том, почему именно ему хорошо. Так легче. Так безопаснее.

Отдавая дань происхождению и красоте Тама, Деларош выбрал для ее туалетов роскошную парчу и Дамаск, и она решила надеть на этот вечер великолепное темно-красное платье с лиловыми нижними юбками. Это напомнило ей о кабинете отца, который украшали подушки и ширмы из темно-красного шелка — шелка, который был получен и выткан в их поместье.

Прервав мучительные воспоминания, она достала платье из гардероба, предоставленного ей капитаном.

— Вам нравится вот это? — весело спросила она.

— Мне больше нравится то, что на вас. — Устроившись в кресле у огня, он поднял стаканчик с бренди, довольный, может быть, наполовину влюбленный, если только позволительно разрешить подобному чувству войти в его сознание.

На ней была надета только полупрозрачная белая сорочка и панталончики с оборками, так что он мог видеть самые интимные подробности ее телосложения. Соблазн просто невозможный. Французы — единственная нация, которая действительно владеет искусством соблазнять, думал он с приятностью.

— Повернитесь ко мне, — тихо сказал он.

Бросив платье на кровать, она сделала пируэт с ловкостью человека, мастерски владеющего мечом, а потом остановилась.

— Но вот корсет я ни за что не надену, — сказала она с сияющей улыбкой. — Это настоящая пытка.

— Вам и не нужно. — Груди у нее восхитительно пышные и гораздо более доступные, когда не зашнурованы в корсет. — Примерьте платье.

— Уже перемерила. Все до одного. И еще этот человек прислал десятки нижних юбок. Право же, Хью-сан, хватит и одной.

«Меньше придется снимать», — весело подумал Хью но сказал дипломатично:

— Поступайте, как вам хочется, дорогая. Главное — чтобы было удобно.

Она скорчила гримаску:

— Как можно чувствовать себя удобно в этих платьях с узкими талиями и корсетами на пластинках? Просто не понимаю, как европейские женщины в них двигаются.

— Доставьте мне удовольствие, дорогая. Деларош превзошел сам себя.

— Ну хорошо. Но только в Париже, — многозначительно сказала она, — я закажу себе хорошие кимоно.