Нежное притяжение за уши
Шрифт:
— Не-е, это девчонка! — возразил пиротехник, и снова нырнул в дымовую завесу зала.
— Фейерверк заказывал Владимир Поленов, — прочитал Руслан, когда они вновь уселись за стойку.
Машуня с Федорчуком переглянулись.
— Поленов? — удивился Иван. — А ну да… Ведь это на его даче и справляли свадьбу.
— Наверное, он решил Оксане сюрприз устроить, — предположила Машуня.
Руслан усиленно закивал головой, отчего она несколько раз упала на грудь.
— Да,
— А что он выбрал? — переспросил заинтересованно Федорчук.
— Четыре вертушки и девять залпов.
— Все одинаковые?
— Да. Только два сердечком. Я ему предлагал сделать их в конце, но он попросил в середине. Ну это дело клиента, мне-то до фени… Вот во время сердец-то жениха и пристукнули… Кстати, раз уж вы пришли, давайте я вас хоть пивом угощу! Лариса, детка, еще два пива, пожалуйста!
Машуня сморщилась.
— Да ну… Мы пойдем…
Руслан пьяненько посмотрел ей в глаза и тут же захохотал:
— Что, не нравится мой загон? А вы из чувства благодарности выпейте!
Отказываться было неудобно, и им пришлось остаться.
Когда Федорчук и Машуня выбрались из «Трех носорогов», они обнаружили, что их слегка покачивает от принятого на грудь. Но признаваться в этом им совершенно не хотелось. Поэтому оба сделали умные и деловые лица и стали смотреть друг на друга.
— Что мы знаем о Поленове? — спросил Федорчук, морщась от фонарного света.
— Ничего! — отозвалась Машуня, но тут же вспомнила: — А, он же у нас банкомат! Ой! То есть банкоман… Нет, банкоман — это моя мама: она очень любит всякие заготовки в баночках. У нас ими вся лоджия забита… А Поленов он банкир, вот кто!
— Да я не в этой связи спрашиваю! — сказал Федорчук. — Что нам известно об отношениях между Поленовым и Стасом?
— Колька сказал, что они были друзьями. Но в этой дружбе должны быть скрытые течения. Я это предчувствую!
— О! Тогда мы едем к нему! Он лучше всех знал Шорохова.
Федорчук хотел было направиться к автобусной остановке, но тут его несколько занесло, и если бы Машуня вовремя не подхватила друга, с ним случился бы несчастный случай.
— Никуда мы не едем! — строго произнесла она, вновь приводя Федорчука в вертикальное положение. Мы с тобой нажрались. Поэтому сейчас мы отправляемся домой, звоним Кольке, и пускай он сам приезжает к тебе и все рассказывает.
— Маша! — с обожанием пропел Федорчук. — Какая же ты умная женщина! Что бы я без тебя делал?!
— Что-что… — проворчала Машуня. — В луже бы валялся, вот что! Прохожие бы на тебя плохо смотрели, а собаки бы тебя нюхали!
Выгнать
— Радуйся, негодяй и стукач! — и достала из холодильника пузырек из-под одеколона, в котором плескалась какая-то подозрительная рыжая жидкость. — Вот тебе приворотное зелье. Держать в сухом темном месте и беречь от детей.
Колька стоял, не веря своим ушам. Она что, решила встать на путь исправления и добра?
— Только много не капай, — продолжала Нонна, — а то Машка почувствует и вообще пить не станет.
Колька открыл «одеколон» и понюхал. Пахло не противно, но странно.
— Ой, Нонна, спасибо, ты… настоящий друг! — растрогался он.
И в этот самый феерический момент позвонила Машуня и попросила Кольку подъехать по указанному ею адресу.
Чувства Соболева враз смешались в одну кучу и он, восторженно пообещав, что прибудет через пять минут, кинулся собираться.
— Нонн, а во что капать зелье? В вино? — взволнованно закричал он, еще раз чистя зубы.
— Во что хошь, — равнодушно отозвалась та. — Вон коньяк с собой возьми!
— Точно! — обрадовался Колька и, выскочив из ванной с белой пеной на губах, достал из холодильника звездную бутылочку.
Нонна саркастически следила за его метаниями и дымила сигаретой.
— А знаешь что? — вдруг проговорила она. — Я, пожалуй, с тобой пойду.
Соболев застыл на месте.
— Зачем это?
— А просто так. Посмотрю, как ты будешь Машку привораживать.
Кольке смертельно не хотелось действовать на ее глазах.
— Нет, я сегодня никого привораживать не буду! — твердо объявил он.
Но бессовестная Нонна лишь усмехнулась:
— Будешь. Срок годности зелья — до сегодняшней полуночи. А больше я тебе ничего варить не буду, раз ты такой неблагодарный дурак.
Колька-то думал, что идет к Машуне, а оказалось, что его пригласили на дом к Федорчуку. Узнав эту неприятную новость, он мстительно скривился и как бы невзначай потрогал сквозь карман пузырек с зельем.
Нонна тем временем скинула пальто на руки Машуне и восторженно закрутила головой, оглядываясь.
— А меня уволили с радио за то, что я деньги раздала детям! — объявила она, резво вбегая в комнату. — Мне скучно было одной сидеть. Ничего, что я пришла?
— Нонна! — укоризненно произнес Колька, которому как всегда было за нее стыдно.
Но Маевская только рассмеялась.
— Будешь занудствовать, я за тебя замуж выйду, понял?
Соболев осознал угрозу и решил замолчать от греха подальше.