Нежное Сердце
Шрифт:
— Ты был в проходе? — спросил Белая Борода, вставая.
— Да, милый друг, — возразил улыбаясь Гассан, — я нашел его; нашел даже больше, — продолжал он, приподнимаясь, чтобы взять какой-то кувшин. — В этой урне лежит змея; она мертвая, брось подальше в долину.
Теперь я понимаю тебя, товарищ; ты сердишься, что я не предоставил тебе искать змею и сам удалил препятствие, заграждавшее тебе дорогу к реке. Но мне захотелось хоть раз пожертвовать своей жизнью за других, и если бы со мной случилось несчастье, я умер бы охотно и со спокойной душой!
Белая Борода молча пожал ему руку, а Гассан продолжал:
—
В этих нишах десятки лет тому назад негритянки сохраняли свою кухонную посуду, которой, кажется, хватило бы на сотни людей.
В первый найденный горшок я положил мертвую змею и продолжал свои изыскания. Ученый, отрывающий из-под пепла в Помпее драгоценные урны, едва ли испытывает большую радость, чем испытывал я. Многое из утвари праотцов было хрупко и рассыпалось у меня в руках, но многое уцелело, было годно к употреблению и при постукивании издавало чистый звук; наконец, по лязгу я нашел в кухонном складе железный котел и решил вытащить всю коллекцию на свет Божий. Так как тебя еще не было, то я занялся археологическим изучением.
Я осмотрел кувшины и горшки без ручек, очистил их от помета летучих мышей, чтобы различить орнаменты: треугольник и ломаная линия. Предки динков купили этот горшечный товар у соседнего племени бонго, в кузнице которого был приготовлен и котел. В течение десятков лет культура здесь не сделала ни шагу вперед. Этот кувшин походит на современный как две капли воды. Он имеет полтора фута в диаметре, очень емок и может нам служить кадкой. Кувшины для масла, подобные вот этим, и по сие время можно встретить в домах динков; Зюлейка до сих пор употребляет жаровни, ничем не отличающиеся от найденных.
Но вот что самое интересное! Я нашел трубку и притом тонкой работы, она представляет голову негра. Судя по прическе, можно было бы сказать, что это бюст нашего почтенного неприятеля Лисы. Жаль только, что мне не удалось найти табаку, а то бы можно покурить за фалернским, и табак уж, наверно, оказался бы лежалым. Ты смеешься, но сознайся, что и ты радостно приветствовал бы теперь листочек африканского хорошего табаку и стал бы утверждать много лет спустя, что перед пещерой духов в день семи спящих отроков ты курил такой гаванский табак, какого не приходилось во всю жизнь.
Находки мои важны, но еще важнее мои предположения. В пещере, наверно, скрыто целое динкское хозяйство. Где есть железные котлы, там по углам должны быть расставлены и железные лопаты.
Подумай только, какое это имеет значение! Когда мы с тобой проникнем сквозь гору в обетованную землю на берегу реки, нам можно будет вскопать почву, сеять и жать, потому что я уверен, что в пещере найдется
Пожалуйста, не смейся! Семена васильков, найденные в одной римской могиле, взошли через тысячу триста лет. Почему бы то же самое не может удасться и нам? Зерна в пещере свежи в сравнении с теми, которые сохранялись в течение тысячелетия. Ты думаешь, что это — моя фантазия? Так загляни же в высокую урну направо от тебя, Фома неверующий! Можешь смело опустить в нее руку, там нет змеи. Вот так! Ну, что же ты пересыпаешь между пальцами, не индийское просо? Тебе, собственно, не следовало отпускать Зюлейку, надобно было бы взять ее с собой; она натолкла бы нам теперь муки, и мы напекли бы личных тортов, хоть и из зябликовых яиц.
Твоя пещера, Белая Борода, — одно великолепие! Она — источник всего хорошего, как ты сам, и я твердо убежден, что она даст нам и топоры, с помощью которых мы будем в состоянии рубить деревья и сколотить плот, чтобы поплыть на север, по течению! Охотничьими ножами нам едва ли удалось бы добыть строевой материал.
Вот все, что я имею сообщить; теперь очередь за тобой: расскажи, какие ты нашел пути и тропинки и как тебе удалось убить козла. Недурно иметь полное хозяйство, но какой же прок в горшках, если они пустые? Честь тебе и слава, что ты обратил пустые урны динков в истинные мясные горшки египетские. Ты — настоящий волшебник, Белая Борода! Дай-ка еще глоток фалернского, вытекающего из недр гор!
— Послушай, — сказал некоторое время спустя Белая Борода, — мне придется переименовать Лео в случае, если он опять будет у меня, потому что ты теперь будешь носить его имя.
Лицо Гассана омрачилось, и он отрицательно покачал головой:
— Ты знаешь, этого нельзя; я должен остаться Гассаном.
— Как хочешь, — возразил Белая Борода, пожимая ему руку.
Наступило тяжелое молчание.
Гассан первый прервал его, уговаривая товарища рассказать о своих сегодняшних охотничьих похождениях.
Но тот продолжал расспрашивать Гассана о предметах, найденных в пещере, и с юношеским жаром строил план за планом. Мысленно он уже плыл со своим другом по направлению к ближайшей мешере.
— Ты радуешься, как Робинзон, когда он нашел потерпевший крушение корабль, — сказал улыбаясь Гассан, — обрадуй же и меня; расскажи об обетованной земле, которую ты обозревал с высокой горы и к которой мы завтра пойдем или поползем!
Белая Борода рассказал все, упомянул и о том, что видел во сне. Окончив рассказ, он воскликнул:
— Но неужели музыка была обманом чувств, Гассан? Убив козла, я от радости совсем забыл о ней, да я ее больше и не слышал и потому не узнал, откуда шли эти звуки.
— А из каких деревьев состояла роща? Не из белоствольных акаций? — спросил Гассан.
— Да, из них, — ответила Белая Борода.
— Так это тебе спело колыбельную песню поющее дерево.
У основания шипов акаций поселяется насекомое; когда последнее оставляет дерево, то припухшее, полое внутри вздутие у основания шипа становится резонатором, ветки колеблются ветром, шипы дрожат и издают звук, похожий на свист. Леса поющих деревьев тянутся иногда на целые мили; в особенности зимой, когда оголенный лес стоит весь белый, в нем раздаются сотни аккордов. Поющие леса здесь вовсе не сказка.