Нежность

Раззаков Федор Ибатович

«Приведу для сравнения такие цифры: на гастролях в Запорожье у Магомаева – 7 дней, 8 концертов, на круг 89 % заполняемости зала. Мы же работаем 10 дней, даем 14 концертов, 100 %-ный аншлаг плюс еще процентов двадцать продаем входных. Вот что такое был тогда Ободзинский. Конечно, основную часть публики составляла молодежь, особенно девочки. Девочки – это был наш бич. Мы переезжали из города в город, а за нами человек десять девочек ехали всегда. Бывало, по месяцу за нами ездили. В этом отношении Валера был большим специалистом. Говорил:

– Слушай, я от этих девок устал уже. Но ведь жалко их. У них и денег на билеты наверняка нет. Ты уж их посади.

Жена, которая ездила на гастроли

вместе с ним, относилась ко всему этому спокойно – а что делать?»

С любым артистом жить нелегко, а уж с суперпопулярным – тем более. Но Нелли Ободзинская терпела, поскольку в материальном отношении семья была хорошо обеспечена. Официальная концертная ставка Ободзинского составляла 13 рублей 50 копеек плюс всякие надбавки, и в итоге доходило до 40 рублей за концерт. А гастролировал наш герой в те годы очень интенсивно. Причем часть концертов оформлялась официально, а часть – на «фондах» местной филармонии (так называемые «левые»). Поэтому в месяц у певца набегало по 3–4 тысячи рублей. Баснословные деньги по тем временам.

Закат карьеры Ободзинского начался во второй половине 70-х. Причем приблизил его сам певец. В новогоднюю ночь 1976 года он внезапно заявил своим родным и друзьям:

– Я сегодня выпью!

Жена и друзья стали его отговаривать, но Валерий был неумолим. Видимо, что-то в нем сломалось. В ту ночь он напился, хотя до этого в течение 15 лет (!) был в «завязке». С этого дня и начался кошмар.

Пил Ободзинский по-черному, из-за чего большинство его концертов приходилось отменять. Бывало, что концерт объявляли по пять (!) раз, по пять раз люди покупали билеты, но… каждый раз концерт отменялся из-за «плохого самочувствия» артиста. Дело однажды дошло до того, что во время гастролей в Омске его пришлось даже положить в психушку, правда, под чужой фамилией. На концерты его привозила медсестра, она же увозила его на ночь в больницу. За певцом постоянно следили, так как он все время порывался выпить. Однажды не уследили, и он пьяным вышел на сцену.

В 1977 году состоялось последнее выступление Ободзинского в «Голубом огоньке»: он спел песню «Вечный вальс».

Между тем болезнь с каждым днем усугублялась. Певец стал все чаще заговариваться, нести всякую ахинею. Например, объявлял себя святым или Господом Богом. Иногда посреди гастролей бросал свой коллектив и вообще уезжал из города. Выносить пьяные выходки певца становилось все труднее, и от него стали уходить все те, с кем он работал на протяжении многих лет. В конце концов ушла от него и жена. Хотя по другой версии на разрыве настоял сам певец, уличив жену в измене. Эту версию излагает все тот же П. Шахнарович:

«В конце 70-х Нелли Ивановна лежала в психушке. Ее положили туда после того, как она пыталась повеситься. Валера уже тогда не хотел с ней жить, не хотел второго ребенка (Леру), и на этой почве у нее произошло помутнение рассудка. Нелли никогда не работала, только числилась у нас в коллективе костюмершей, чтобы за казенный счет ездить с нами на гастроли. Страшно пила – у нее это наследственное. Потом спуталась с каким-то официантом с парохода, который внешне был очень похож на Валеру. Из-за этого Ободзинский долго не признавал младшую дочь – мне даже пришлось забирать Леру из роддома вместо него. В довершение всего Валера узнал, что Нелли переспала со Львом Лещенко. Это его окончательно добило. В итоге он с Нелли развелся…»

В 1979 году Ободзинский вновь женился, причем на совсем юной девушке-студентке. Это была его землячка-одесситка Лола Кравцова. Уходя к ней, артист все оставил первой жене: и картины, и хрусталь, и дорогие сервизы, и золото с бриллиантами.

Однако новая женитьба не отвратила певца от алкоголизма.

Он продолжал сильно пить и в итоге вновь оказался в психушке. После этого Лола от него ушла. Ободзинский попытался наладить отношения со своей первой женой, Нелли: попросил Шахнаровича поговорить с ней на предмет возобновления семейной жизни. Несмотря на то что Нелли к тому времени уже жила с другим мужчиной, она вернулась к Ободзинскому. Они снова расписались. Но прожили вместе недолго, поскольку Ободзинский продолжал сильно пить. Да и зарабатывал он уже значительно меньше, чем десятилетие назад. Так, в 1983 году Ободзинский осилил в Москве всего лишь один концерт. Три года спустя он и вовсе вынужден был покинуть сцену, поскольку к алкоголю добавились еще и наркотики – «колеса». В итоге в 1988 году Нелли ушла от Валерия и вышла замуж за поляка Анджея Янчака. Что касается Ободзинского, то он после 86-го из поля зрения общественности вообще пропал. В народе тогда упорно ходили слухи, что он или уехал за границу, или умер.

Но Ободзинский никуда не уезжал, а жил в Москве. Точнее, существовал. Квартиры у него к тому времени уже не было, поэтому жил он во времянке на галстучной фабрике, где работал сторожем. Пил почти каждый день. У него тогда была любимая женщина – Светлана Силаева, которая пыталась хоть как-то отучить Ободзинского от наркотиков. Например, она кидала в пузырек от беллотаминала похожие по виду драже валерьянки. И певец ни о чем не догадывался. Но у Светланы росла маленькая дочь от первого брака, и ей нужно было в первую очередь думать о ней. Поэтому сил и времени на Ободзинского у женщины оставалось все меньше и меньше. И плохо пришлось бы Ободзинскому в дальнейшем, если бы в июле 1991 года судьбе не угодно было послать ему чудо в лице Анны Есениной, с которой он был знаком еще с конца 70-х…

Есенина «заболела» Ободзинским в начале 70-х и с тех пор старалась не пропускать ни одного его концерта. Однако близко подойти не решалась, так как знала – у него семья, дети. И только спустя несколько лет их знакомство состоялось. Вспоминает А. Есенина:

«Познакомил меня с Валерой его администратор Павел Александрович Шахнарович. Году в 1977-м Валера выступал в одном из столичных Домов культуры. Я смогла купить билет только на балкон, а мне же надо было пробиться с цветами к сцене. Тогда я подошла к Павлу Александровичу и попросила помочь с билетом в партер. А мою физиономию в коллективе Валеры к тому времени все уже знали. И Шахнарович привел меня прямо к Валерию Владимировичу. Поначалу я сдружилась именно с Павлом Александровичем. С ним тогда в основном и общалась.

А с Валерой… Его жена училась в институте, ее постоянно не было дома. И я была у него как собака Дружок. Когда ему было скучно одному, он звонил и спрашивал: «Что делаешь?» Я уже знала, что надо отвечать. Что бы ни делала, я говорила: «Ничего». Потому что понимала – надо ехать к нему. Не думайте, ничего такого мы не делали. Просто разговаривали. Потом я брала какую-нибудь книгу и читала, а он в соседней комнате спал. Вот такие у нас были отношения. А потом жизнь развела нас в разные стороны…»

С 1983 года Ободзинский перестал выступать в Москве, колеся в основном по провинции. Но спустя три года закончилась и эта его деятельность – алкоголь сделал свое дело. И Ободзинский, бросив петь, устроился работать сначала на галстучную фабрику, а чуть позже, по совместительству, еще и сторожем на склад стройматериалов на берегу Яузы. Это было удобно: днем он работал на фабрике, а вечером шел охранять склад, который располагался на другом берегу. Именно там и нашла его в июне 1991 года Анна Есенина, которая за это время успела побывать замужем и развестись, надолго потеряв Ободзинского из виду.