Нежные объятья апокалипсиса

Арапов Олег

Кирилл перечитал записку несколько раз. Наконец до него дошло, что Аня, Света и Николай Федорович уже ушли, и уже ничего нельзя сделать. Нужно будет сообщить новость дяде Мише, но это подождет до утра. Кирилл оделся, сунул записку в карман. Стал собирать с труб пересохшую за ночь траву.

Дождь шел по-прежнему сильно. Кирилл и Аркаша ехали через поселок к сельскому клубу. Там несколько помещений были украшены искусственными цветами, и Аркаша предложил сделать из них венок для похорон Ярослава Викторовича.

Дядя Миша попросил у Велеса разрешение похоронить Ярослава Викторовича.

Велес разрешил. Может быть, посчитал, что после смерти министра обороны и благородного поступка самого Велеса, община сдастся и примет условия бандитов. До вечера было объявлено перемирие. Община обязалась не покидать поселок и не атаковать людей Велеса, те в свою очередь обещали не трогать общинных.

Кирилл и Аркаша вышли из машины и под дождем зашли в двери клуба. На первом этаже тут и там виднелись лужи. Кирилл поднялся на второй этаж и обходил помещение одно за другим. Он нашел какую-то коробку, вытряхнул из нее мусор и складывал в нее найденные проволочные цветы. Цветы были грязные и пыльные. Некоторые никуда не годились. И Кирилл просто отбрасывал их в сторону, прямо на пол к остальному мусору.

Комнаты закончились, и Кирилл спустился вниз. Он поставил коробку с цветами на сухой участок пола и сел на ступеньку ждать Аркашу. Дождь монотонно барабанил по стенам сельского клуба.

На всех трех уцелевших в пожаре машинах они приехали на кладбище. Поехало всего несколько человек. Остальные остались в школе. Школа казалась безжизненной и обезлюдевшей.

Кирилл сидел на заднем сиденье кроссовера, и ждал своей очереди копать могилу. Мокрая земля была тяжелой, яму постоянно заливала вода, и меняться приходилось часто.

Наконец, все было готово. Грязные и уставшие они вышли под дождь. Упругие струи били по промокшей одежде. Дядя Миша молчал и просто смотрел на завернутое в ткань тело своего друга. Полагалось что-нибудь сказать, но все молчали. Богайчука не было, видимо, не нашел в себе силы прийти на похороны. Аркаша кивнул, и они опустили тело Ярослава Викторовича в яму. Внизу стояла грязная, почти черная вода, и завернутое тело наполовину погрузилось в нее. Аркаша кинул взгляд на дядю Мишу, но тот безучастно наблюдал за их действиями.

Ярослав Викторович — человек, из-за которого идеи дяди Миши стали воспринимать всерьез. Человек, который многое вложил в общину. Человек, спасший их склад с оружием. Человек, давший им шанс победить в противостоянии с Велесом.

Аркаша кивнул, и они стали сбрасывать тяжелую намокшую землю обратно в яму. Наконец, могила была закопана и в изголовье поставлен крест. Кирилл вместе со всеми стоял в подножие и смотрел на холмик и крест. Кирилл не видел, что было написано на дереве. Но почему-то казалось, что там выжжена лишь одна фраза: «Мы все отправимся вслед за ним».

Глава 15

Был день, и время подходило к обеду, но Кирилл все еще лежал в постели. Вставать не хотелось. Не хотелось ничего делать. Хотелось просто вот так лежать, в полусне, ни о чем не думать, ничего не решать, ничего не хотеть.

Община разваливалась на глазах. Сначала уехал Глеб, а вместе с ним Вера и кашемировая девушка. Да, Кирилл был с ними не слишком в хороших

отношениях, но все равно после их отъезда школа опустела. Потом умер Ярослав Викторович. Потом случилось то, что Кирилл до сих пор не мог хорошенько осознать. Уехала Аня, его Аня, его половинка, девушка, от которой в груди журчали свою нежную мелодию серебряные колокольчики.

Мир рухнул, и попытка дяди Миши и Аркаши восстановить хоть что-то из потерянного разбилась о первую же серьезную преграду. Да, еще не известно точно, чем все закончится. Но судя по всему, все закончится очень плохо.

Пир во время чумы, и ничего более, просто успей взять как можно больше. Эта фраза, вокруг которой почти полгода вращалась в городе жизнь Кирилла, теперь приобрела истинный смысл. В городе не было этого ощущения, что конец действительно близок, что смерть реальна. Теперь же конец был совсем рядом. Бежать не было смысла, это лишь продлит агонию. Попытаться уехать вместе с Аркашей и Катькой, тоже не имело смысла. Аркаша никогда не бросит общину. Для него все происходящее единственный шанс изменить жизнь к лучшему. Если сдашься сейчас, то дальше будет ждать только путь умирания, просто долгий процесс увядания и смерть как избавление.

— Контроль над жизнью будет потерян, — говорил Аркаша, объясняя свое нежелание уезжать.

— Все или ничего, такая твоя позиция?

— Нет. Жизнь или смерть. Выбор только один. Просто путей три: жизнь, смерть или умирание.

— И это твой выбор? Или жизнь, или смерть?

— Нет. Мой выбор — жизнь.

Кирилл перевернулся в постели. Всплыли воспоминания похорон Ярослава Викторовича, и эфемерная надпись на его кресте: «Мы все отправимся вслед за ним». Громкие слова, просто громкие слова, Аркадий! Ярослав Викторович, наверно, тоже выбрал жизнь, и где он теперь?

Аня уехала обратно в санаторий. Она тоже сделала свой выбор. Но при мысли об этом Кирилл чувствовал себя совсем скверно. Когда Кирилл принял решение ехать вместе с дядей Мишей, то испытал настоящую радость. Надежда вернулась. Когда он расстался с Верой из-за того, что начал отношения с ней из не совсем правильных побуждений, он так был горд собой. Было плохо, но он мог действительно собой гордиться. И потом эта встреча с Аней, и вечер вместе во время праздника, и время, проведенное вместе потом, — все это было как награда за его правильный поступок, награда судьбы, награда жизни, сладкая конфета, выданная за благой поступок. И вот конфета выдрана из рук, грубо, резко. Думал, что все будет хорошо? Даже и не надейся, вкусил сладкого разок, а теперь полезай обратно в дерьмо. Просто издевка, садистский план жизни.

Что будет дальше, сложно сказать. Но поскорее бы уже все разрешилось.

После обеда дядя Миша попросил не расходиться. Будет общее собрание.

Дядя Миша встал перед столами. Вид он имел сосредоточенный и угрожающий, и Кирилл подумал, что впервые видит дядю Мишу таким. За одним из ближайших к дяде Мише столов расположился Богайчук. Бывший десантник сидел в мокром и грязном камуфляже, под глазами синели мешки от усталости, но по лицу Богайчука гуляла легкая ухмылка.

— Все пришли? Тогда начнем, — сказал дядя Миша.