Нежные признания
Шрифт:
Так обстояли дела, пока он не поймал ее под омелой. Его практически разорвало на части от необузданных эмоций, которые вызвал этот один-единственный поцелуй. После этого он уже не мог выбросить ее из головы.
— Первая любовь, — с сарказмом заметила она, когда тишина стала невыносимой. Его пристальный взгляд заставил ее затаить дыхание.
Но он явно не слышал, поэтому она добавила:
— Поэты писали о ней с начала времен. Все помнят свою первую любовь.
Наконец-то он одарил ее улыбкой, растопившей ее сердце!
— Ты же знаешь, я не читаю стихов.
— Да, я помню, — сухо произнесла
— Нет, поэзия для меня — это ты, Фэйт. Я не всегда понимаю тебя, но я знаю…
Джеймс запнулся. Он недосказал, что без нее мир был бы темнее. Его мир был бы темнее.
Он положил руки ей на плечи, крепко обнял и вздрогнул.
Она заметила перемену в нем и затаила дыхание. Еще несколько секунд назад они играли словами. Сейчас же на его лице появились суровые складки, рот был крепко сжат. Она растерялась, когда он неожиданно обхватил ее руками и осторожно повел к постели. Подвинувшись к спинке кровати, она прижала колени к груди. Она не боялась его, но видела, что он сам не свой.
— Джеймс, что случилось? — мягко спросила она.
Он опустился на кровать.
— Случилось то… — Он отстранился и посмотрел на нее. Перед ним снова возник тот кошмар, но он не хотел напоминать ей о нем; вместо этого он сказал: — А вот что. Мне хочется, чтобы тебе это понравилось, но я хочу тебя так сильно, черт возьми, что боюсь вовремя не совладать с собой.
Его слова заставили ее замереть. Что могло быть более страстным, чем их недавняя близость? У нее защемило в груди, тело горело.
Он сказал ей лишь малую долю правды. То, что он хотел ее, было и так понятно, но ему было страшно. Она была такой хрупкой и беззащитной, что, казалось, любой монстр в разрушенном доме из его кошмара мог справиться с ней. Ему хотелось привязать ее к себе, чтобы она больше никогда от него не убежала. От этого зависела его жизнь… и его рассудок.
Когда Барнет лег рядом с ней на кровать, в его глазах вновь появился тот пристальный взгляд. На секунду, на долю секунды она почувствовала тревожную дрожь: он показался ей каким-то чужим. Затем он прошептал ее имя, и она забыла обо всем, предвкушая тот миг, когда его руки прикоснутся к ее, горящему желанием, телу. Этот миг настал, и она застонала от удовольствия.
Джеймс расстегнул халат и прижал ее весом своего тела к матрасу. Его губы накрыли ее долгим нежным поцелуем, затем опустились ниже, к ее соблазнительной шее, потом к плечам и остановились на упругой груди. Он продлевал эту пытку, проводя кончиком языка по одному набухшему соску, затем по второму. Когда же он наконец взял его в рот и жадно втянул в себя, она приподнялась, предоставляя ему более свободный доступ к своему телу. Фэйт прижалась к нему и как ветка плюща обвила его ногами. Но ей было недостаточно этого. Она хотела познать его глубоко, как он ее. Она хотела, чтобы их тела ничто не разделяло.
Он улыбнулся, почувствовав, что ее руки пытаются стянуть с него одежду. Ей нужно было помочь, поэтому он быстро снял брюки и рубашку и вновь опустился на кровать рядом с ней. Он намерен был овладеть ею, использовав все свое искусство любви, как это должно было произойти раньше. Он хотел, чтобы для нее все было прекрасно.
Его благородная цель могла бы увенчаться успехом,
Она поняла, что он перестал контролировать себя, и это возбудило ее на каком-то глубоко примитивном уровне, что было ей не совсем понятно. Она и не представляла, что имеет такую власть над ним. Фэйт осмелела, когда поняла, что стоит ей сказать одно слово, и он остановится. Он разозлится, выругается, но она ни на секунду не сомневалась, что может заставить его остановиться.
Но Фэйт не хотела, чтобы он останавливался. Ей стало страшно от того, что она открыла в себе. Она была страстной женщиной. Что было в этом мужчине такого, удивлялась она, что отличало его от других? Многие мужчины срывали украдкой ее поцелуи. Это была одна из опасностей работы компаньонкой. Но ничей поцелуй не тронул ее сердце так, как поцелуй Джеймса. Сейчас она так же безудержно хотела его, как он желал овладеть ею.
Абсолютно не стыдясь, она игриво направила его член в свое лоно.
— Сейчас, — произнесла она хриплым голосом.
Это все, что он хотел услышать. Он широко развел ее колени и вошел в нее.
Она думала, что не удивится тому, как он овладеет ею, но не смогла сдержать стона. Она не осознавала, что ее ногти впились в его плечи.
— Я делаю тебе больно, — сказал он дрожащим голосом и попытался отстраниться.
Она крепче обвила его руками.
— Не смей бросать меня, Джеймс Барнет.
Когда она выше приподняла свои бедра, чтобы он глубже проник в нее, из его горла вырвался приглушенный стон.
— Не спеши, — сказал он, — не спеши.
Но она не хотела ждать. Она начала двигаться.
Каждый мускул его тела был напряжен. Он попытался снова взять себя в руки, но она не позволила ему это сделать. Они продолжали двигаться ритмично и быстро, пока по их телам не пробежала дрожь; после этого они так и остались лежать в объятиях друг друга.
Прошло немало времени, прежде чем они пошевелились. Джеймс повернул голову и посмотрел на часы. Была полночь, и он был абсолютно уверен, что его семья сегодня не вернется. Они, скорее всего, остановились в каком-нибудь уютном отеле и выедут с рассветом. Это давало ему массу времени, чтобы поговорить с Фэйт. Он должен был каким-то образом подобрать слова и предупредить ее, чтобы она была настороже, не напугав ее при этом еще больше.
Его так и тянуло поцеловать ее распухшие губы, но благоразумие восторжествовало. Один поцелуй привел бы к другому, и им было бы не до разговоров. Он встал с постели и начал одеваться, наблюдая, как она спит. Она подложила руку под щеку. Ее волосы разметались по подушке, как тонкое кружево. Пока он наблюдал за ней, она вздохнула и перевернулась на спину. Между складок одеяла выглядывал розовый сосок. Одному Богу известно, что случилось с ее халатом.
У него почему-то сжалось горло. Казалось таким правильным и таким естественным быть сейчас здесь, с ней. Он хотел просыпаться возле нее каждое утро. Хотел слушать ее голос по ночам. У них могла быть куча детей к настоящему времени или, по крайней мере, один или двое.