Нежный холод

Тамаки Марико

Марку нужна была минимум четверка по социальным наукам, чтобы подать заявление в колледж. Тодд предложил почаще с ним заниматься, но Марк сказал, что у него и так много тренировок и он очень переживает. Он не мог позволить себе облажаться еще больше. Он не мог так рисковать.

— Я убивался, типа, четыре года, чтобы наконец попасть в команду и выступать лучше, а теперь, типа, если я не подтяну отметки, это все, типа, не считается? Нет, серьезно, что мне делать?

Никто прежде не просил Тодда о помощи. И если честно, до этого момента Тодд не особо был в

состоянии кому-то помочь. Вообще, раньше люди могли попросить у Тодда разве что карандаш, и только. Вот тогда ему и вспомнился заваленный бумагами стол в домашнем кабинете Маквитера.

— Я могу достать для тебя ответы на промежуточный экзамен. — Эти слова сами соскользнули с его губ.

— Ох, чувак! Реально? Обалдеть.

Тодд понадеялся, что сейчас Марк обнимет его, но тот только рухнул на кровать со вздохом облегчения.

— Обалдеть. Это было бы реально круто.

Тодд согласился вечером встретиться с Марком, потому что хотел его увидеть. Без Тревора. Одного Марка.

В ночь своей смерти Тодд решил сказать Марку, что хочет сдаться с повинной. На следующий день он планировал рассказать Маквитеру, что это он украл ответы и сам все придумал.

Он знал, что, если сознается Маквитеру, тот не пойдет к Споту. По крайней мере, Тодд будет честен. Он расскажет всю правду, и Маквитер его защитит.

Вообще, в ту ночь Тодд не планировал идти к Маквитеру, но в последнюю минуту Марк позвонил и сказал, что на встречу в парке опоздает. Дом Маквитера был совсем близко. А все остальное было уже закрыто. И было холодно. Тодд решил, что настало время со всем разобраться. Он зашел в дом Маквитера и постучал в дверь его квартиры.

— Это я украл ответы, — выпалил он, не заходя дальше порога. И почувствовал, как печет шею под недавно связанным им шарфом. — Но вы должны сохранить это в тайне.

— Так это был ты, — повторил Маквитер. Выглядел он удивленным, но не слишком.

Он пошел в кухню и поставил чайник.

— Зайдешь?

— Нет, я… я просто, — пробормотал Тодд, пытаясь совладать с голосом. — Я просто хочу быть уверен, что вы никому обо мне не доложите.

— Не доложу. — Маквитер вздохнул, смахивая крошки со стола. — У меня будет не меньше проблем, чем у тебя, Тодд, если кто-то узнает.

Последовал вздох облегчения.

— Тогда хорошо. Ладно. Спасибо.

— Тодд. — Маквитер сурово посмотрел на него. — Друзья не просят друзей делать для них такие вещи. Тревор Батхерст… Я знаю, что ты сделал это не по своей воле.

Тодд напрягся.

— Я ничего не говорил про друзей, я сделал это не для друзей, — ответил он. — Мне жаль, что я так поступил. Но я сделал это для себя. Понятно? Мне жаль.

Маквитер откинулся на спинку дивана. Он говорил и говорил, но Тодд уже не разбирал его слов. Затем он вышел из его квартиры и закрыл за собой дверь.

В тот момент Тодд был счастлив. И это была последняя ночь его жизни. Он чувствовал легкость, ведь ему удалось сорваться с крючка. Марк и Тревор не пострадают. А Марк еще и поступит благодаря ему в колледж.

Он собирался встретиться с Марком.

Он выбежал

из дома Маквитера прямо в холодную ночь. Он улыбался и почти вприпрыжку бежал в сторону парка по посыпанному солью тротуару, где его ждал парень, который ему так нравился.

«В этом парке», — думал призрак Тодда, паря над белым клочком земли, где он умер.

В этом самом парке.

Прямо.

Здесь.

Джорджия. Пицца

Когда Кэрри наконец закончила говорить, я побежала в зеркальную ванную ее родителей. Там меня вырвало. Когда я наконец подняла голову от унитаза, то поняла, что отражаюсь во всех зеркалах одновременно.

Потом меня вырвало на дорожке у дома Кэрри, прямо рядом с миниатюрными стрижеными кустиками, покрытыми снегом.

Спустя одну поездку на такси меня стошнило уже на нашей дорожке рядом с большими светящимися леденцами, которые мама не убрала после праздников. Я заметила, что меня тошнило чем-то сиренево-оранжевым. Вином и «Читосом».

Парковка у дома была пуста. Родительской машины не было.

Похоже, у мамы с папой было субботнее свидание.

Дом казался пустым. Я перешагнула через раскиданную по прихожей мокрую обувь и тут же почувствовала, как опять скрутило желудок. Меня вырвало в раковину на кухне, где были приятные потемки. Следом я услышала скрип половиц, обернулась и увидела Марка. Он включил свет, который вспыхнул так ярко, что мне буквально выжгло сетчатку.

— Ты что, напилась?

Я облокотилась на тумбочку.

— Где мама с папой?

— Уехали ужинать. Слушай, Тревор закажет пиццу. — Марк насупился. — Он заедет перекусить, а потом уйдет. Хорошо?

— Тебе нельзя приводить к себе гостей. — Я стерла остатки рвоты с губ тыльной стороной ладони. От мысли о пеперони меня снова затошнило. Я чувствовала, как тошнота подкатывает и уже практически рвется наружу.

— Он не пробудет дольше… — заворчал Марк, усаживаясь за кухонный стол. — Слушай, он просто зайдет в гости. Он же мой друг, Джи, расслабься.

— Оу, так он твой друг.

Я уставилась на свои ноги, из-под которых на пол стекала вода. Прямо серые реки. На мне были ботинки Марка, которые он отдал мне, когда купил себе новые. Я все еще была в них, потому что выбежала из дома Кэрри, пока та продолжала на меня кричать. Язычок левого ботинка скрутился и вжался в большой палец. Ботинки были мне велики. Слишком велики. Пора мне было обзавестись собственными. Но, думаю, какая-то часть меня хотела продолжать носить эти ботинки, потому что когда-то они принадлежали Марку. Наверное, это из-за нашей разницы в возрасте и из-за того, что он мальчик, а я девочка и мне нечасто доводилось донашивать за ним старые вещи. Только нелепую зимнюю куртку. Или варежки. В общем, всякую верхнюю одежду.