Нежный плут
Шрифт:
– Джорджи, положить тебе что-нибудь на тарелку? Мы по утрам сами себе накладываем.
– Благодарю.
Но в разговор вмешался Джеймс, в его голосе явно ощущалось недовольство.
– Я это прекрасно могу сделать сам.
Джорджина надула губы от досады. Она подумала о том, что не следовало бы заводить разговор об этом, зная, что он ухудшит ее настроение, но, черт побери, не могла же она позволить ему шокировать его собственную семью и ставить ее саму в неловкое положение? Ему, наверное, безразлично, что и кому он рассказывал или что это
Но ее досада длилась недолго, пока она не получила от своего мужа тарелку с едой, которую он не без некоторого грохота опустил на стол перед ней. На тарелке была маленькая горка из яиц, кусочков копченой селедки, пирожков с мясом и сардельки, обложенная бисквитами и большими мисками с желе, – больше пищи, чем можно съесть вчетвером. Джорджина уставилась на нее широко раскрытыми глазами, обернулась и увидела, что на тарелке Джеймса эта горка была еще выше. Обе настолько явно были приготовлены с полным отсутствием всякой мысли, что у нее прорвалось чувство юмора.
– О, спасибо тебе, Джеймс, – сказала она, стараясь сдержать улыбку. – Я действительно изголодалась, хотя не могу понять, почему. Вроде я сегодня не слишком разминалась.
Эта откровенная ложь предназначалась для того, чтобы вернуть его в более приятное настроение, поскольку сегодня утром, перед тем как вылезти из постели, они с избытком потратили энергию. Но ей не следовало играть в словесные игры с Джеймсом Мэлори.
– Ты, должно быть, всегда такая ленивая, Джордж, – ответил он, язвительно улыбнувшись, и ничто сейчас не могло предотвратить того, что ее щеки вспыхнули румянцем.
– Я не знаю, почему она смутилась, – проговорил Энтони в наступившем молчании. – Нам трудно разобраться во всех тонкостях. Я сам сегодня утром с трудом вылез из постели.
Он не смог договорить, поскольку брошенная Рослинн салфетка попала ему в рот, что и завершило этот раунд подшучиваний.
– Оставь эту бедняжку в покое, мошенник. Выходить замуж за Мэлори – это…
– Блаженство? – подсказал Энтони.
– Кто так говорит? – фыркнула она.
– Ты, моя радость, и очень часто.
– Наверное, в моменты потери рассудка. – Она вздохнула и вслед за мужем захихикала.
К этому времени щеки у Джорджины уже остыли, но она была все еще благодарна Рослинн, которой удалось перевести разговор на темы не столь личные или, по крайней мере, не столь пикантные. Она узнала, что к ней придет портниха, чтобы сделать ей совершенно новый гардероб, что на протяжении зимнего сезона будет несколько балов, на которых она была обязана присутствовать, – оба Мэлори в этот момент застонали, а также дюжина раутов и званых вечеров, где она могла представиться должным образом свету. Учитывая то, что все это подразумевало, что перед ней здесь открывалось будущее, которое еще не было установленным фактом, она посмотрела на Джеймса с выражением «все ли это так необходимо?» и получила в ответ абсолютно непроницаемый взгляд.
Джорджина
– Кстати, вчера вечером я навестил стариков. Задержался. – В этот момент он пошевелил своими бровями и послал жене воздушный поцелуй, а та стала искать еще одну салфетку, чтобы бросить в него. Хихикнув, он добавил, обращаясь к Джеймсу: – Кроме того, старина, я понял, что они просто не поверят этим новостям, пока не услышат их от тебя, и ты имеешь теперь уникальную возможность сказать это им непосредственно – я не хотел лишать тебя удовольствия говорить о приятном еще раз.
На это Джеймс ответил:
– Если ты сегодня пойдешь в Найтон-Холл, я с радостью составлю тебе компанию.
– Ладно, доживем – увидим, – сказал Энтони, и спросил: – Так что за чертовщину ты наплел ее семье, которую ты не можешь рассказать своей собственной?
– Спроси у Джордж, – буркнул Джеймс. – Именно она не хочет, чтобы я это повторил.
Но когда эти кобальтово-синие глаза обратились вопросительно к Джорджине, ее губки упрямо сжались, побуждая Энтони сказать с ослепительной улыбкой:
– Ну давай, любимая, может, ты признаешься. Я буду поднимать этот вопрос при любой возможности, в любой компании, пока ты этого не расскажешь.
– Ты не сделаешь этого!
– Поверь мне, он прекрасно это сделает, – со вздохом вставил Джеймс.
Совершенно раздосадованная, Джорджина потребовала от своего мужа:
– И ты не можешь ничего с этим поделать?
– Я попытаюсь, – сказал Джеймс с отчетливой угрозой в голосе. – Можешь не сомневаться. Но это его не остановит.
– Это точно, – усмехнулся Энтони. – Не больше, чем тебя, старина.
Джорджина сидела, надувшись, и сказала:
– Джеймс Мэлори, я начинаю испытывать те же чувства к твоей семье, какие ты испытываешь к моей.
– Я был бы удивлен, Джордж, если бы это было не так.
Не надеясь на помощь, она бросила на Энтони молниеносный взгляд и выпалила:
– Я была его юнгой. Это то, что он сказал моим братьям; и еще я жила в его каюте. Сейчас вы вполне удовлетворены, вы, отвратительный человек.
– Я не думаю, что он знал, что они были вашими братьями? – ненавязчиво поинтересовался Энтони.
– Он знал, – проворчала она.
– Возможно, он не знал, что их так много?
– Он это тоже знал.
Потом Энтони обратил очень многозначительный и раздраженный взгляд на Джеймса.
– Сам нажимаешь курок, да, старина?
– А, заткнись, жопа, – огрызнулся Джеймс.
Энтони, откинув голову назад, громко захохотал и, насмеявшись, сказал:
– Не думал, что ты оправдаешь мои надежды, старина.
– Какие еще надежды?
– Ты не помнишь мои слова о том, что если у тебя будет когда-либо жена, она будет милая, как маленькая гадюка, которая укусит тебя вместо того, чтобы поблагодарить за твою помощь? Ты не думал, что получил именно такую?