Незийский калейдоскоп
Шрифт:
— Не здесь, — усмехнулся Медо. — Но если будешь создавать мне проблемы, я приглашу его сюда.
Повинуясь его приказу, Саймон поднялся на ноги, кое-как доковылял до медавтомата, который стоял на полу возле ширмы. Портативная модель с лаковым красным крестом на хромированной поверхности. Когда он появился? Утром его не было. Или Медо только сейчас привез его с собой?
После лечения боль притупилась, но не исчезла. Клиссу пришлось повторить по пунктам, как он будет действовать завтра.
— Саймон, я согласен изменить условия твоего контракта, — сказал Эмми, когда
Он был растерян, а не доволен: Медо уступает без всякого торга, без упрашиваний, без шантажа? Тут что-то нечисто!
— Где гарантия, что вы отдадите мне эту половину? — опасливо поморщился Саймон.
— Гарантия — мое слово, моя деловая репутация… да все, что угодно. Я честно отдам тебе половину выручки.
— Сколько вы рассчитываете хапнуть на этом так называемом репортаже?
— С этим так называемым репортажем у меня связаны самые радужные надежды, — на лице Эмми появилась мечтательная улыбка, превратившаяся в загадочную ухмылку. — Боюсь сглазить, если расскажу — есть ведь у людей такое древнее поверье? Сколько это будет в денежном выражении, узнаешь завтра, после интервью. Тебя ждет сюрприз.
«Знаю я твои сюрпризы!» — с холодком справедливого недоверия подумал Саймон, но выбора у него не было.
В окнах виднелись наряженные рождественские елки с терракотовой хвоей: других на Манокаре не бывает, и тот факт, что на Земле-Прародине они не красновато-коричневые, а зеленые, издавна замалчивался. В прежние времена упоминания об этом приравнивались к «злонамеренному сомнению в истинных ценностях» и карались поркой, однако теперь, в эпоху реформ, о цвете елок можно безбоязненно рассуждать вслух. Праздник от этого ничуть не проиграл.
Стив и Тина шли по заснеженной улице в центре Аркатама. Благообразно-безликая в дневное время, вечером, при свете фонарей и неоновых поучений на стенах домов, улица выглядела почти привлекательно. Последняя прогулка. Не пройдет и суток, как они покинут Манокар, и вместе с ними отправится на Нез Марчена Белем.
— …Мне показалось, Элана пыталась меня о чем-то предупредить, — сзади хлестнул порыв ветра, Тина подняла воротник куртки. Она не мерзла, но за шиворот попадали снежные крупинки. — Уклончиво и очень настойчиво, как будто хотела сказать что-то важное, но не решалась говорить напрямую. Она раза три спросила, не слышала ли я о галактической организации, которая называется «Подразделение Игрек», или «Контора Игрек». Такая рассеянность ей несвойственна — значит, это было специально.
— Я о такой конторе не слышал, — помешкав, отозвался Стив.
— Я тоже. Разговор вертелся вокруг Ассамблеи, куда Манокар наконец-то полновесно вступил, и Космопола, с которым опять же подписали договор о сотрудничестве, и я подумала, что «Контора Игрек» имеет к ним отношение. Элана еще и смотрела по-особенному — так пристально, выразительно… Это надо было видеть, как будто глазами она говорила больше, чем словами.
— На Незе я попробую найти информацию о «Конторе Игрек».
— Возможно, какая-то
В Нерсеаш Саймон прилетел на воздушном такси. Солнце, толпы, уличный шум… Отвык он от всего этого. Без грима, с лысым черепом и лицом Умазайки, он чувствовал себя обнаженным и беззащитным, это усугублялось тем, что прохожие на него оглядывались, дети показывали пальцами. Оживший герой мультфильма среди нас! Похоже, что чертов мультик действительно популярен.
Саймон сверился с электронной схемой и спустился по каменной лестнице в аллею, с обеих сторон ограниченную прудами, в которых плавали бледные пятнистые цветы и похожие на обесцвеченные грозди винограда колонии прозрачных пузырьков. Один из незийских водяных парков. Вдали виднелось здание с белыми куполами — частная школа для детей, нуждающихся в индивидуальном обучении.
Опекуны манокарской девчонки — люди достаточно состоятельные (и это все, что Саймон о них знал, на дополнительную информацию Эмми не расщедрился), чтобы та могла учиться по программам, разработанным персонально для нее. Саймона это задевало, как одно из проявлений вездесущей несправедливости: когда он был маленьким, никто о нем так не заботился.
На горизонте туманными многослойными контурами поднимались к небесам Нерсейские горы. Тепло, но не жарко (Нерсеаш находится в средней полосе). Малолюдно. Спокойно. Если Эмми задумал какой-то эксцесс — непонятно, как он собирается его провернуть, вокруг никаких признаков активности. Клисс терялся в догадках.
— Саймон! Слышишь меня?
Он вздрогнул, поморщился: это ожил вставленный в ухо передатчик.
— Слышу.
— Тебя сопровождают зонды с видеокамерами — они капризные, поэтому постарайся не выходить из кадра, особенно когда найдешь ее. Я хочу отснять репортаж без дублей.
Саймон растерянно повертел головой, но зондов не обнаружил. Наверное, миниатюрные.
— Ну и глупый же у тебя вид! — прокомментировал его жест Эмми. — Впрочем, так даже лучше… Иди прямо, после круглого пруда с бортиком под малахит свернешь налево — там будет площадка с металлическими сооружениями. И не вздумай улыбаться, понял?
— Хорошо, — покорно отозвался Саймон. — А что я должен делать, чтобы не выйти из кадра?
— Подчиняться моим указаниям. Пошел!
Саймон побрел по аллее. Несмотря на двойную дозу стимулятора, тело ныло после вчерашних побоев, и вдобавок его мучило недоумение: неужели дело ограничится съемкой репортажа? Факты говорили «да», а интуиция твердила «нет». Так или иначе, скоро все завершится. Он получит деньги, сделает пластическую операцию, и после будет жить тихо-тихо, как в тюрьме.
Слева, за круглым водоемом с бортиком из зеленого камня — взрыв красок. Решетчатые купола, лесенки, загадочные ажурные конструкции, все это окрашено в яркие цвета и облеплено детьми. Нет, детей не так уж и много, зато галдеж такой, словно их здесь несколько сотен. Саймон скривился, но сразу же постарался придать своему лицу грустное и доброжелательное выражение.