Незнакомая Шанель. «В постели с врагом»
Шрифт:
Они набрались духа и целых три месяца исправно возили на фронт лекарства. А обратно раненых, заливая кровью свои и чужие машины. Через три месяца начал свою работу Красный Крест, большинство «шоферов» пересели на его машины, но бодрости духа не потеряли.
Вернувшись с передовой, повидавшие вблизи смерть молодые люди с удовольствием окунулись в мирную жизнь Парижа, но затеянная Мисей благотворительная акция сдружила их по-настоящему. Особенно Жана Кокто и Ириба. Но Ириб почти сразу уехал за океан – создавать костюмы для киностудии «Парамаунт», он стал главным художником студии. Казалось, звезда Ириба начала стремительно восходить, особенно когда
В Голливуде Ириба познакомили с Сесилем Де Миллем. Они сразу подружились, Милль уловил в Поле нечто и поручил ему создание декораций и костюмов к нескольким фильмам. Первый фильм получился очень удачным, и Ириб немедленно был возведен в ранг художественного директора с правом распоряжаться многими художниками и декораторами.
Однако оказалось, что придумывать костюмы самому – одно, а руководить работой многих куда более опытных людей – совсем другое. Руководить Ириб не умел совсем, подопечные стали жаловаться Миллю. Но это мало волновало художественного директора, а продюсер шел ему навстречу. Стычки и возмущение костюмеров и художников становились все более частыми и ожесточенными, нашлись даже те, кто был готов уйти от Милля, только бы не подчиняться Ирибу. Некоторые из них, такие как Митчелл Лейзен, имели уже огромный опыт работы и для Милля были бесценны, но это ничуть не волновало Ириба, он легко мог поскандалить с любым. Творческие конфликты перерастали в человеческие...
В конце концов, Лейзен просто отказался работать с Полем. Чтобы отвлечь Ириба, Милль предложил ему самому снять фильм «Переменчивые мужья». Фильм с треском провалился, режиссер из Ириба не получился, все же его дело – создавать красивые вещи либо рисовать, пусть даже карикатуры.
Осознать это его заставил последний скандал на студии. Милль начал работу над грандиозным фильмом «Царь царей», Ириб по-прежнему оставался художественным директором, и Лейзен находился у него в подчинении. Мысливший масштабно, Ириб не желал вникать в «мелочи», в результате одна из самых важных сцен фильма едва не оказалась сорвана. Ириб забыл организовать грозу в сцене распятия, и вообще вся сцена пущена на самотек, не продумано даже то, как актер, исполняющий роль Христа, будет держаться на кресте! К съемкам этой сцены готовились все и достаточно долго, оператор тщательно планировал наезд и отъезд камеры, Гарри Уорнер ни с кем с утра не обмолвился и словом, чтобы не выйти из образа Христа, гримеры и те работали над его гримом молча... Все сосредоточены – и вдруг выяснилось, что со стороны Ириба ничего не готово!
Реакция Милля была мгновенной: Ириба уволили в ту же минуту с наказом больше в окрестностях Голливуда не появляться!
Он не слишком расстроился, это не его работа, делать что-то по чужим указаниям для Поля слишком тяжело и неприятно. Семью ждал переезд в Париж.
Супруга душевные страдания Ириба оценила и, чтобы тот не переживал слишком сильно, купила ему в Париже магазин. Поль смог вернуться к своему любимому делу, он занялся предметами интерьера и начал оформлять дома богатых заказчиков. Вернее, заказчиц.
Из-за диабета Поль был довольно полным, но при этом весьма общительным и умеющим ухаживать человеком. Заказчицам такой декоратор очень нравился. Понимала ли Мейбл,
Ее можно пожалеть, потому что заработки у мужа были непостоянными, хотя иногда весьма неплохими. Он то зарабатывал огромные суммы и покупал дом, роскошную машину и даже яхту, то подолгу сидел без средств, тогда и машина, и яхта, и дом продавались... Мейбл терпела и старалась раздобыть ему новые заказы. Но наступил момент, когда и ее терпению пришел конец, Мейбл забрала детей (их было уже двое) и отбыла за океан.
Поль не особенно расстроился (заметил ли он вообще отсутствие супруги с детьми?). У Ириба уже была новая любовь – Шанель. Коко говорила, что между ними была страсть, и сама же добавляла, что это состояние ненавидит. Когда страсть вспыхнула? В 1933-м им обоим было по пятьдесят. Шанель, как и Ириб, успела съездить в Америку и поработать в Голливуде по приглашению Сэма Голдвина. С Сэмом ее познакомил все тот же великий князь Дмитрий, поистине неисчерпаемый источник полезных связей.
Голдвин в противовес Великой депрессии решил снимать красивое кино, на которое женщины ходили бы не только ради знаменитых актрис и актеров, но и ради нарядов Шанель! Коко предложили немыслимо щедрый гонорар – миллион долларов за создание двух коллекций для актрис Голливуда в год!
Шанель не сразу, но согласилась. То, что ее пришлось уламывать при столь большом гонораре, несказанно удивило Сэмюэля Голдвина. Позже оказалось, что Шанель была права, предвидев трудности работы. Но если у Ириба все уперлось в его собственное неумение работать в команде и работать ответственно, то у Коко проблема оказалась в другом. Как она и предвидела, актрисы, согласившись играть в платьях от знаменитой кутюрье, категорически отказывались выполнять другое требование Голдвина – вообще надевать только ее модели.
Честно говоря, это было не нужно и самой Шанель, ведь одно дело создать стиль и шить на дорогих заказчиц, все же предлагая им свои модели. Если не нравилось, они могли отправиться к Скьяпарелли или Лавену, к Лелону или еще кому-то... В Голливуде обязанность одеваться всем у одной Шанель могла привести только к ссорам и обидам либо к необходимости создавать новые модели десятками в надежде угодить каждой (хотя и в таком случае обид не избежать, потому что чужой наряд всегда мог показаться интересней и элегантней).
Ничего действительно не вышло, то есть были созданы платья для двух фильмов, несколько нарядов для отдельных актрис, и на том работа с Голливудом по обоюдному согласию закончена.
Зато Шанель познакомилась с Америкой, а Америка – с Шанель. Америка произвела на нее неизгладимое впечатление, хотя далеко не всегда приятное. И многому научила. Ириб еще до поездки советовал ей обратить внимание на массовое производство. Массовое производство для кутюрье ее класса?! Это звучало просто оскорбительно, но у Коко хватило ума прислушаться.
Ириб был прав, ее модели только в ателье подгонялись под фигуру заказчицы, но в принципе могли быть сшиты на любую. Это означало, что их можно изготавливать вообще по определенным меркам, а самим женщинам подгонять под себя или не подгонять, если все совпадало.
Коко никогда не была против, чтобы ее идеи копировали, а услышав, что за углом продают костюм «совсем как у Шанель», но в несколько раз дешевле, даже отправляла купить, чтобы посмотреть, как это выглядит. Она считала, что копируют только удачное.