Незнакомцы
Шрифт:
— Послушайте, — наконец проговорил он, — надеюсь, я перед вами извинился? Вы так быстро исчезли... я подумал, что, быть может, я только намеревался попросить у вас прощения...
Джинджер смотрела на его правую руку в перчатке, в которой он нес пакет. Он взмахнул левой рукой, сопровождая свои слова неопределенным жестом, и она перевела взгляд на его левую руку. Перчатки уже не пугали ее, и она даже представить себе не могла, почему их вид поверг ее в панику.
— Все в порядке, — сказала она, поворачиваясь к незнакомцу спиной, — это я должна была бы извиниться. Какое-то странное сегодня утро, — добавила она уже на ходу. — Всего вам хорошего.
Хотя ее
Так что же все-таки с ней происходит?
Ей стало зябко, и вовсе не из-за погоды.
Ее квартира находилась на втором этаже четырехэтажного дома, когда-то, в прошлом веке, принадлежавшего банкиру. Это место она облюбовала, потому что ей нравились хорошо сохранившиеся детали старого здания: вычурные карнизы, медальоны над дверными проемами, двери красного дерева, «фонари» створчатых окон, камины с инкрустированной мраморной облицовкой в гостиной и спальне — в этих комнатах возникало ощущение устроенности, надежности, уюта.
Джинджер ценила постоянство и стабильность превыше всего, возможно, потому, что рано потеряла мать, — ведь та умерла, когда Джинджер исполнилось всего-навсего двенадцать лет.
Все еще поеживаясь от озноба, хотя в квартире и было довольно тепло, она переложила покупки из сумки в буфет и холодильник и пошла в ванную взглянуть на себя в зеркало. Выглядела она неважно: бледная, с затравленным взглядом.
— Что же с тобой стряслось, шнук [4] ? Ты ведь выглядела, как настоящая мешугене [5] , должна я тебе сказать. Совсем сдвинутая. Но почему? А? Ты ведь такая умная, вот и объясни. Почему?
4
Щучка, здесь — трусишка (идиш).
5
Сумасшедшая (идиш).
Вслушиваясь в собственный голос, гулко отдающийся от высокого потолка ванной комнаты, она поняла, что с ней происходит нечто серьезное. Ее отец Иаков был евреем по крови, чем весьма гордился, но никогда не придерживался строгих религиозных предписаний: он мог, например, посещать синагогу и отмечать еврейские праздники, но оставаться при этом абсолютно безразличным к их религиозной основе, подобно многим отошедшим фактически от христианства, но празднующим Пасху и Рождество. Джинджер относила себя к агностикам — в этом смысле она еще дальше отдалилась от религии, чем ее отец. Более того, если еврейство Иакова органично проявлялось во всех его делах и речах, этого никак нельзя было сказать о его дочери. Если бы ее попросили охарактеризовать себя, она бы сказала в первую очередь: «Женщина, врач, работоголик, аполитична», возможно, многое другое, но лишь в последнюю — еврейка, если бы вообще не забыла об этом. Словечками же из идиш она сдабривала свою речь только в минуты сильного душевного волнения или испуга, словно бы подсознательно уповая на их магическую защитную силу от всех напастей.
— Несешься по улице, теряешь продукты, не помнишь, где ты и кто ты, шарахаешься неизвестно от чего, как пьяница, — сказала она своему
Выговорившись, Джинджер слегка порозовела и утратила застывший рыбий взгляд, да и озноб почти прошел. Она умылась, расчесала свою серебристо-белокурую гриву и, переодевшись в пижаму и халат — обычный наряд для вольных вторников, прошла в маленькую спальню, служившую ей и кабинетом, где взяла с полки энциклопедический медицинский словарь Тейбера и раскрыла его на букве А: «Автоматизм».
Она знала значение этого термина, но не знала, для чего, собственно, полезла в словарь — ведь ничего нового она там для себя не почерпнет. Возможно, словарь представлялся ей еще одним талисманом вроде идиша. Книга защитит ее от нечистой силы. Наверняка. Энциклопедический словарь — амулет для заумных. Усмехнувшись своим мыслям, она тем не менее прочла: «Автоматизм — временная потеря контроля над сознанием. Выражается в импульсивном, немотивированном уходе из дома или из другого места нахождения, бесконтрольном бродяжничестве. По выздоровлении у больного отмечается потеря памяти, он не может вспомнить свои действия во время приступа».
Она захлопнула книгу и поставила ее обратно на полку.
У нее было достаточно других источников информации по этому заболеванию, его течению и последствиям, но она решила не углубляться в данный предмет. Ей просто не верилось, что случившееся с ней — симптом серьезной болезни.
Скорее это просто результат переутомления, она слишком много работает, и перегрузка дала о себе знать вот таким неожиданным образом. Это пройдет. Всего лишь минутное забытье, маленькое предупреждение. Нужно продолжать отдыхать по вторникам и постараться каждый день заканчивать работу на час раньше, и все у нее будет в полном порядке.
Джинджер лезла из кожи вон, чтобы оправдать надежды своей матери и сделаться предметом гордости своего милого отца. Она многим жертвовала ради этой цели, трудилась по выходным, забыла, что такое отпуск и прочие развлечения. Ей осталось всего лишь полгода стажировки, и она сможет уже работать самостоятельно, и она не допустит, чтобы ее планы были нарушены. Ничто не сможет лишить ее заветной мечты. Ничто.
Это было 12 ноября.
3
Округ Элко, Невада
Эрни Блок боялся темноты. Он плохо переносил ее в помещении, но мрак за дверями дома, необъятная тьма ночи Северной Невады вселяли в него настоящий ужас. Днем он предпочитал комнаты с несколькими окнами и достаточным количеством ламп, ночью же старался находиться в помещении без окон: ему чудилось, что темнота прижимается к стеклам, словно живое существо, выжидая момент, чтобы накинуться на него и сожрать. Он задергивал портьеры, но это не помогало, потому что он все равно помнил, что за ними притаилась страшная ночь.
Его мучил стыд, но объяснить странную напасть, обрушившуюся на него несколько месяцев назад, он не мог: просто панически боялся темноты, и все.
Миллионы людей страдают этой формой фобии, но, в большинстве своем, это дети. Эрни же было пятьдесят два года.
В пятницу после полудня, на следующий день после Дня Благодарения, он трудился в конторе мотеля один: Фэй улетела в Висконсин проведать Люси, Фрэнка и внуков, и раньше вторника он ее не ждал. В декабре они намеревались на недельку закрыть заведение и махнуть вдвоем на Рождество к внукам; пока же Фэй отправилась к ним одна.