Незнакомец из гольф-клуба

Уоллес Эдгар Ричард Горацио

— Мою жену зовут миссис Маккензи, — уточнил Бобби. — Советую забыть, что ты мог называть ее как-то иначе.

— Но, Бобби… — прошептала испуганная Лесли.

— И вот еще что, — не обращая на нее внимания, продолжил тот. — Еще раз увижу, что ты к моей жене подошел — возьму за шкирку и выброшу вон ко всем чертям. Понял?

Тот покраснел от ярости.

— Да ты у нас, оказывается, оратор! — хмыкнул он. — Такой талант — и еще не в парламенте?

Бобби не ответил. Вместо этого он чуть отступил и влепил

Маршу крепкий хук в челюсть. Тот упал на пол.

— Объяснять я ничего не буду, — уже дома сказал Маккензи разъяренной Лесли. — Просто учти на будущее, что тебе лучше не встречаться с Маршем. Во избежание. Мы разведемся, как только это можно будет сделать без скандала в обществе, я обещаю. Но до тех пор всякая твоя встреча с Джеком Маршем будет кончаться таким вот образом.

Увы, вся сцена попалась на глаза человеку, который Бобби Маккензи просто ненавидел, — и это была Сибилла Торнберн.

Все увиденное она напела своему супругу, разумеется, должным образом все раскрасив. Тот, бедняга, чувствовал некоторую неловкость — все-таки объектом обсуждения был его лучший друг.

— Дикарь! Истинный дикарь, чудовище! — пела Сибилла.

— Ну-ну, зачем так, — вяло протестовал ее муж.

Он был старше жены на двадцать лет — румяный, краснощекий спортсмен, не выносивший любого занятия, требовавшего напрягать мозг.

— Бобби у нас, конечно, малый вспыльчивый, но уж если он дал в физиономию Маршу, будь уверена: Марш этого заслуживал.

Потеряв всякое благоразумие, миссис Торнберн решительно занесла ядовитое жало.

Красавица, она была предметом общего восхищения, и ее мужу это даже нравилось.

Но способ, которым, по ее словам, выразил свое восхищение Бобби Маккензи, его несколько огорчил и заставил нахмуриться.

— И когда это все произошло?

— На балу у Винслоу. За несколько дней до их свадьбы с Лесли Дженнер.

— Что-то мне не верится… хотя…

Он вспомнил багаж, стоявший в холле, жену в дорожном костюме, ее невнятные объяснения…

— Это было какое-то помешательство, — прошептала та, ища себе оправдания. — Да, да, помешательство. Такое могло бы случиться с каждой. Как бы женщина ни любила мужа… Понимаешь, я была сбита с толку! Он меня словно зачаровал, но потом я вспомнила, как люблю тебя, какой ты у меня замечательный… я просто не могла…

Она уже рыдала — вполне искренне, потому что сказала слишком много и бросила слишком серьезные обвинения, чтоб это могло остаться без последствий.

Потому мстительное удовольствие мешалось в ее душе с ужасом.

— Но, Дуглас, милый… давай забудем об этом! Право, мне не следовало вообще об этом говорить…

— Нет, это хорошо, что ты все рассказала… вот что еще: я в тот вечер заметил синяк у тебя на запястье. Это Бобби?

Та кивнула.

— Но ради всего святого, ради меня, Дуглас,

не надо… не надо ничего предпринимать. Просто забудь!

— Я подумаю о твоей просьбе, — странным тоном ответил Дуглас Торберн и ушел в свою комнату.

Наутро произошла встреча двух несчастных жен: мисс Торберн воспользовалась отсутствием Бобби и явилась в отель, где остановились молодые. Лесли, мало знавшей эту даму, но инстинктивно ее не выносившей, пришлось принять супругу лучшего друга своего мужа.

— Лесли, вы должны мне помочь! — с ходу начала та. — Я в ужасной ситуации. Я была зла на Бобби и кое-что рассказала о нем мужу… и теперь я так боюсь, так боюсь…

— И что же вы рассказали своему мужу о Бобби? — холодно уточнила Лесли.

То, что она была на него зла, и не просто, а очень зла, не отменяло неприязни к гостье.

Та помедлила, но сказала:

— Я рассказала, что он хотел со мной бежать.

У Лесли буквально подкосились ноги.

— Бежать? С вами? — недоверчиво переспросила она.

Гостья молча кивнула.

— И когда же?

— В тот вечер, когда мы все были у Винслоу. Помните?

— О да, — мрачно сказала Лесли. — У меня есть причины помнить тот вечер. Итак, Бобби предложил вам вместе бежать?

Миссис Торберн медлила с ответом.

— Я сказала мужу…

— Правду? Или соврали? — резко спросила Лесли.

— Ну… видите ли, между мной и Бобби случилась небольшая размолвка…

— Сказали правду или солгали? — холодно повторила Лесли. — Я-то знаю, что вы солгали. Бобби не способен на подобную подлость.

— Конечно, вы защищаете мужа, — колко ответила миссис Торберн.

— Разумеется.

— Но он зверь, монстр! — яростно всхлипнула та. — Он разрушил мою жизнь! — И разрыдалась.

В голосе ее была неподдельная искренность, чуть было не тронувшая сердце Лесли. Но унаследованная от отца скверная привычка докапываться до правды во что бы то ни стало перевесила.

— Итак, Бобби вынуждал вас бежать с ним? — Этот вопрос был отчаянно важен.

От него зависело счастье Лесли, возможность не вышвыривать из своей жизни паренька, с которым она виделась там-сям на званых вечерах и который нес милую чушь о женитьбе.

— Да! — крикнула миссис Торберн.

Лесли улыбнулась.

— Ложь, милочка. И преглупая, надо сказать. Бобби подобное и в голову не приходило, уж я-то знаю. И расспрошу его при случае — мне интересно, что произошло на самом деле.

— Я лишь хочу, чтоб вы ему сказали держаться подальше от моего мужа, а то мало ли что, — угрожающе хмыкнула миссис Торберн. — Вы бесчувственная женщина, Лесли. Я-то надеялась с вами подружиться.

— То есть вы полагали, что я радостно поверю вам на слово? И буду считать Бобби мерзавцем? Ну уж нет, я слишком хорошо его знаю.