Незнакомка из кофейни
Шрифт:
– Я думаю, нам надо перейти к более серьезным отношениям, – он протянул ей коробочку. – Открой ее.
– Там то, что я думаю? – Она зажала коробочку в ладонях, поднесла ее к груди, как что-то очень важное и дорогое для себя. Ее глаза загорелись каким-то неестественным светом, словно часть ее души приблизилась к их оболочке. От неожиданности Виталий вздрогнул. Нет, он не испугался. Он просто никогда не видел такого прежде. Чтобы глаза человека так преображались.
– Да, там кольцо.
Она подержала коробочку у груди еще
– Ты должен знать обо мне одну вещь, прежде чем я приму это кольцо.
– Лика, мне не важно, можешь не говорить. Твое прошлое меня не интересует. Я люблю тебя!
Он произнес эти слова впервые, случайно, незапланированно. И так, что сам их напугался.
– Я люблю тебя, – повторил он и поцеловал ее в солоноватые влажные губы. – Я хочу, чтобы мы были вместе до конца дней своих. Чтобы у нас были дети.
– Но, Виталий, ты многого не знаешь еще…
– Лика, я и знать этого не хочу. Что бы там ни было, я клянусь тебе, это не изменит моего решения. Если хочешь, даю тебе слово бизнесмена, – говорил он возбужденно, целуя ее лицо. – Я люблю тебя, Лика.
– Виталий, я серьезно больна.
– В каком смысле? – насторожился он.
– У меня шизофрения. Сейчас просто ремиссия. А так…
– Так что? – Он глупо улыбнулся, отстраняясь. – Так ты слышишь голоса?
– Да, так я слышу голоса. Все верно. Поэтому я нигде не работаю. Поэтому у меня до сих пор нет детей.
Он налил в бокал шампанского до самого края и, выпив безо всякого тоста, спросил:
– Это же лечится, я надеюсь?
– Нет… – и она тут же зарыдала, закрывая лицо ладонями. На кровать упало несколько слезинок.
Он погладил Лику по голове, словно сочувствуя, взял с тумбочки сигарету, прикурил и вышел из бунгало.
Когда они приехали в Москву, он первым делом записался к своему психологу – долговязому, короткостриженому мужчине с восточным типом лица и редким именем Иннокентий. Это был опытный психолог, с несколькими образованиями и множеством наград, и, конечно, очень недешевый. Он часто помогал Виталию в решении жизненных неурядиц – давал ценные советы, помогал разобраться в ситуации. Вот и сегодня Виталий надеялся на его помощь, понимая, что, возможно, это будет самый важный визит к психологу в его жизни.
Иннокентий сидел в просторном кожаном кресле перед низким овальным столиком, отделявшим его от пациента. Свет был слегка приглушен, располагая к продолжительной доверительной беседе. За дверью работала кофемашина.
– Нас там не слышат? – поинтересовался Виталий, кивнув на дверь.
– Абсолютно, – Иннокентий поднял вверх обе ладони. – Как ваш отпуск? Отдохнули?
– Да, все хорошо. Мы с Ликой вчера вернулись. Она пока к себе уехала, а я к вам…
– Что-то случилось? Вы же, по-моему, хотели сделать ей предложение?
– Да, и почти сделал, доктор. Но… именно почти.
– Не понимаю, – Иннокентий взял
– У нее шизофрения! Представляете, шизофрения!
– Ах… надо же, – доктор поправил очки, задумчиво посмотрел в сторону двери. – Что ж… бывает.
– Это все ужасно, доктор, – Виталий провел по глазам тыльной стороной ладони, шмыгнул носом.
– Да?
– Думаю, да. Она больной человек. Не сможет иметь детей. А я ведь ей даже в любви признался, – глаза Виталия уставились в столик, а потом забегали в разные стороны. – Я ведь и правда ее почти любил. А может, и любил. Даже и не знаю теперь. Диагноз ее все планы спутал.
– Ну детей она иметь может, в этом ограничений нет. С чего вы взяли, что у нее проблемы?
– Я почитал в интернете, доктор. Эта болезнь может от матери к детям перейти. Сами понимаете, риск огромный. Зачем все это?
– Но ведь может и не перейти? Хотя риск, конечно, есть.
– Все равно. Это огромный риск. Я как бизнесмен, как человек дела…
– Что вы намерены делать? – спокойно спросил Иннокентий, аккуратно делая запись в своем блокноте.
– Пока мы решили пожить отдельно. Я попросил ее переехать к себе. Она все поняла. Да – она не глупая, она столько читает, доктор.
– А дальше?
Виталий встал и заходил по комнате, что-то нашептывая себе под нос и растирая ладони друг о друга. Лицо его скривилось, губы мелко задрожали. Казалось, он сейчас заплачет.
– Ну сядьте уже… Это не решит вашей проблемы. Решили ее бросить – бросайте. Она, я думаю, была готова к этому.
– Да-да, доктор, она готова. Даже кольцо не взяла. Она все понимает, она… Она – настоящая женщина.
– А что вы хотите от меня? – Доктор зевнул, потер пальцами подбородок и посмотрел на часы.
– Понимаете, я ей слово свое дал. Клятву, что ли… Что не брошу ее. Сам сдуру ляпнул, она и не просила.
– А сейчас не знаете, как эту клятву нарушить?
– Да, не знаю. Я человек дела. И не могу нарушить слова. Понимаете?
– Хорошо понимаю. Я помогу вам разобраться в этой ситуации.
– Спасибо, доктор, – Виталий улыбнулся, но вцепился пальцами в столешницу.
– Представьте, что вы сдержите слово и женитесь на ней… Ляжете как-нибудь с ней спать, а ее голоса прикажут ей вас, – он сделал паузу, задумался, – зарезать. И она их послушает. У нее же бывают голоса?
– Да, бывают. Сейчас просто нет, а так да, бывают.
– Ремиссия просто сейчас. Но это не вечно.
– Хорошо…
– Ничего, кстати, хорошего. Ваш выбор: либо сдержать слово и быть убитым, либо его нарушить и остаться жить. Что выбираете?
– Очевидно – жизнь.
– Вот и все. У вас выбор между плохим и очень плохим. Так что, думаю, словом можно пожертвовать в этой ситуации. Вы его дали, не зная про ее болезнь.
– Спасибо, доктор. Вы… вы просто гений. Это так все объясняет…