Незнакомка с тысячью лиц
Шрифт:
Он пытался, честно пытался. Купил игрушек, фруктов, конфет и поехал в детскую больницу. Все отдал. И как идиот стоял потом посреди вмиг опустевшего коридора. Дети поблагодарили и разбежались. Говорить с ним и уж тем более играть никто не захотел.
– Вы бы хоть присели, раз пришли, – посоветовала ему пожилая медсестра, наблюдавшая, как он раздавал подарки.
– А стоя нельзя? – огрызнулся Макаров.
Честно? Он был разочарован. Думал, что пройдет все как-то иначе.
– Стоя? –
И ушла, сердито поджав вялые губы. И даже халат ее накрахмаленный, казалось, шуршит сердито.
Потом Макаров попытался осчастливить бездомных, собирающихся у пункта благотворительных обедов. Он начал раздавать им деньги. Кому сто рублей, кому двести. Его благодарили, конечно. И тоже тут же расходились. И он даже выговор получил от раздатчиков пищи.
– Что же вы, уважаемый, им даже поесть не дали? – укорила его повариха – молодая девчонка. – Они ведь за алкоголем теперь все ринулись. Все ваши деньги пропьют и кушать не станут. А у них сегодня к тому же банный день. Все испортили…
Все, на этом Макаров со своей затеей завязал. Ну что ему, в самом деле, старушек, что ли, через дорогу переводить?! Или с этой пигалицей рядом становиться на раздачу обедов для бездомных? Не выходило у него ничего. Не выходило навязывать свои добрые дела окружающим. Вот если его кто-нибудь о помощи попросит, тогда уж…
Он снова задремал под стук нудного осеннего дождя. И едва не проспал звонок от Стаса Воронина.
– Отдыхаешь? – с неприкрытой завистью спросил тот. – Спишь небось, капитан Макаров?
– Имею право, в отпуске, – сонно отозвался Виталий, хотя, признаться, был рад звонку коллеги.
– Он спит, а люди тут под дождем мокнут! – заныл Воронин. – Он спит, а нам его участок покрывай.
– Что у тебя, Стасик?
Макаров протяжно зевнул и тут же подумал, что Воронин ему звонит, скорее всего, чтобы похвастать. Помощи просить не станет никогда, даже если и тонуть будет. Если под дождем, значит, на вызове. На вызов Воронин выезжал, если это было убийство. А раз звонит, значит, удалось убийцу взять по горячим следам.
Скукота-а-а…
– Жмур у нас с тобой, Виталя, – порадовал Воронин. – На нашем участке! И где?! В этом гребаном Проклятом доме!
Макаров насторожился, скинул одеяло, сел.
– Что, опять собака? – попытался он пошутить, хотя был уверен – нет.
– Нет, старик на этот раз, Виталя. Уважаемый, почтенный, заслуженный! Тут уже такой хай поднялся, Виталя! Как бы ФБР не пригнали.
– А почему ФБР?
– Потому что дед был академиком какой-то ихней Академии наук. Чикагской, что ли?
– Зашибись. – Макаров почесал макушку. – И как наш академик преставился? Может, оступился?
– Нож у него в ребрах застрял, Виталя, а не нога в половицах. Нож застрял, причем после третьего удара в грудь. Вот так-то. – Воронин тяжело вздохнул, отдал кому-то распоряжение снимать оцепление. И тут же с фальшивой печалью произнес: – Жалко старика. В дом-то этот попал по чистой случайности.
– По какой?
Этот вопрос Макарова неожиданно заинтересовал. Раз такой заслуженный деятель, чего же на старости лет оказался в старом Проклятом доме?
– У него в квартире будто бы капитальный ремонт, он попросил городские власти предоставить ему временное жилье. Они и предоставили!
– Да… – протянул озадаченно Виталий, тряхнул головой, разгоняя остатки сна. – Предоставили… Вот судьба, да? Собирался капитально ремонтировать квартиру. Жить собирался. А как вышло?
– Да-а-а… – следом за ним протянул Воронин, снова на кого-то прикрикнул.
Это он в отсутствие Макарова в большого начальника заигрался. Любил он это дело, страсть как любил.
– Ну, а взяли-то кого? – спросил Виталий, встал и пошел в кухню, покурить в форточку.
Когда уходил в неожиданный отпуск, решил, что бросит. Пагубная привычка, нехорошая. И пару дней честно держался. Но после того, как производство добрых дел застопорилось, снова закурил.
– В смысле, взяли? – Воронин сразу занервничал: – Что ты имеешь в виду?
– То, что вы там кого-то арестовали по подозрению в убийстве этого академика, Стас. Чего дурачишься?
– А с чего ты взял, что арестовали? – сразу поскучнел тот.
– А с того, что ты звонишь мне не просто так, Воронин!
– А чего я тебе звоню? – продолжил тот вредничать.
– А звонишь ты мне, Стасик, чтобы похвастаться.
Макаров глубоко затянулся, зажмурился, дым скатился в легкие острым клубком, сделалось почти больно. Зря он все же развязал. Обещал же! Самому себе обещал!
– Чего это мне хвастаться?
– Что вот тебе – такому замечательному – по горячим следам удалось взять убийцу, пока бездельник Макаров в кровати валяется. Разве не так?
Воронин молчал непозволительно долго. Сопел и, по-видимому, хмурился. Он любил хмуриться, тайно полагая, что выглядит при этом внушительно и серьезно. Сейчас, если честно, он злился. Макаров этот вечно сбивал его с толку. Он, словно предсказательница какая, знал все наперед. Вот и его снова раскусил. Он ведь точно собирался хвастаться.
– Так кто предполагаемый убийца, Стасик?
Макаров выбросил в форточку почти целую сигарету, решив, что зарок продолжит, удовольствия никакого не получил, затянувшись на голодный желудок.