Незнакомка в зеркале
Шрифт:
Как и каждое утро, он прошел в запасную квартиру и устроился в маленькой защищенной комнате, которая служила мозговым центром, куда стекались данные со всех его многочисленных систем наблюдения, и являлась сосредоточием электронной паутины и программ сбора информации. Он пил кофе, пока слушал, читал и озирал мониторы.
Ксавье подключился к их системам слежения, поэтому, когда они обыскивали ее жилище, то натыкались только на собственные жучки, но, опять же, он полагал, что они подозревают о его деятельности. Не будь они достаточно умными, он вообще не стал бы с ними работать. Не то чтобы он не доверял собственным бойцам, доверял, хотя до определенной степени. Но во внешнем мире — только
Вот именно. Заправилы наблюдали за ней, он наблюдал за ними, проверяя, сообщат ли ему то, что ему и без того известно. Учитывая его способности, они вели себя осторожно, старательно сохраняя статус-кво. И пока не осмеливались скрывать от него информацию или подсовывать ложные сведения.
Если он утратит контроль над происходящим, то тем самым подарит им возможность инициировать любые действия, не опасаясь дамоклова меча над головой. И велика вероятность, что когда-нибудь кто-то из власть предержащих просто сочтет, что риск слишком велик, чтобы оставить ситуацию в прежнем виде.
Так что Ксавье целиком полагался на свои животные инстинкты, отточенные до убийственной остроты во время многочисленных акций, в которых он участвовал. И едва эти самые инстинкты подадут сигнал — он начнет действовать. Взаимное гарантированное уничтожение — причудливый эвфемизм «патовой ситуации» — прекрасная концепция, раз способствует поддержанию мира.
В данный момент Ксавье читал о колебаниях евро. Не сказать, что он являлся финансовым гуру, но ведь и не лез в биржевые сводки. Самые большие деньги крутятся в политике и в национальной безопасности… черт, именно там, и точка. Доведенные до отчаяния страны творили отчаянные дела, колебания на финансовых рынках способны моментально разорить, и тогда только Богу известно, куда придется отправиться, чтобы заработать на жизнь, выполняя смертельно опасные задания.
Из-за невозможности постоянно наблюдать за ней, Ксавье записывал данные с жучков в ее квартире, чтобы начать действовать в случае необходимости, пытаясь уловить момент, когда чутье подскажет — пора вмешаться.
Читая прессу, Ксавье одновременно прослушивал записи. Ничего из ряда вон выходящего. Похоже, ее привычный распорядок дня катит по наезженной колее. Ничего необычного, чтобы вызвать от соглядатаев ответную реакцию.
«Десять, двенадцать, один, сорок два, восемнадцать».
Шепотом произнесенные числа тут же привлекли его внимание, так внезапно и безраздельно, словно прозвучал выстрел. Ксавье поставил чашку и повернулся на стуле, склонил голову, все тело напряглось. Автоматически потянулся за ручкой, записал номера. Что за черт?
Несколько секунд спустя, она повторила последовательность чисел, хотя на этот раз несколько более сильным голосом.
Тишина. Затем шаги, сначала медленные, потом бегущие, а следом безошибочный звук длительной и сильной рвоты.
Дьявол! Очень хотелось на нее взглянуть, но сеть наблюдения все же сохраняла некую неприкосновенность частной жизни. Ничего из сказанного ни по домашнему телефону, ни по рабочему, ни по сотовому, не говоря уже о просмотрах телепередач или работе на компьютере, не являлось ее личным делом. Даже передвижения ее машины постоянно отслеживались с помощью GPS. Но видеозаписи не велись, и не из-за какого-то там уважения к ее конституционным правам — которые, по большому счету, урезали и втоптали в грязь, — а просто потому, что
Держать ее под наблюдением было легко. Она никогда не отклонялась от установленного распорядка дня. Вела себя спокойно и предсказуемо… и вот теперь, кажется, заболела. Но что, черт возьми, означают эти цифры?
Еще пара приступов рвоты. Определенно заболела. Звякнул сигнал — она взяла свой сотовый. Имя руководителя ее отдела, Марджо Уинчелла, выскочило у Ксавье на экране, ведь он давно клонировал ее мобильник, поэтому мог слушать все разговоры в режиме реального времени. Беседа с боссом успокоила. Лизетт решила, что подхватила вирус, ее тошнит — Ксавье уже в курсе — и ужасно болит голова. Марджо предположил, что у нее желудочный грипп, как у его детей недавно, бла-бла-бла.
Только он расслабился, как Марджо взорвал бомбу. «Это твой первый больничный за все три года, так что не переживай». Черт! Черт! Черт! Ксавье давно научился контролировать свой темперамент — большую часть времени, — но сейчас так и подмывало швырнуть чашку в монитор. Какого дьявола этот идиот брякнул про три года?
Слава Богу, Лизетт, кажется, ничего не заметила. Может, слишком плохо себя чувствует. Пробормотала «спасибо», потом выдавила: «Извините, мне плохо». Помчалась в туалет, приступ рвоты, шум воды, долгая пауза, еще один приступ рвоты… а потом мобильная связь оборвалась.
Одновременно из другого жучка послышался грохот и удар. Через несколько минут высморкалась. Звуки тяжелого дыхания, снова шум воды. Потом хриплым голосом человека, чье горло сорвано, а нос заложен, просипела: «Вот дерьмо, теперь придется купить новый».
Снова шум, словно она топтала ногами телефон. Полилась вода. Потом загудел фен — никаких сюрпризов, она мыла голову каждое утро. Даже если заболела, все равно необходимо высушить волосы. Это ее обычный распорядок, от которого Лизетт не отклонялась в течение трех лет, которые находилась под наблюдением. Не выйти на работу из-за недомогания — эквивалентно землетрясению в ее упорядоченной жизни.
Выключила фен, вернулась в спальню, скорее всего, собирается снова улечься в постель.
Вроде бы все в порядке. Другие слушатели, возможно, заметили словесную бомбу Марджо, но главное — насторожилась ли сама Лизетт… похоже, нет. Отвратительное самочувствие, подступающий очередной приступ рвоты, скорее всего, не позволили ей вдуматься в слова Марджо.
А они придут к такому же выводу?
Ксавье хорошо знал Лизетт. Самый большой ее талант — способность все схватывать на лету, умение нырнуть в ситуацию и плыть по течению, отдавшись на волю интуиции. Безусловно, она вымотана тяжелыми приступами, но чтобы оговорка Уинчелла проскочила мимо ушей этой профессионалки — слишком большая удача, по крайней мере на его взгляд. А уж то, что Лизетт «случайно» выронила и уничтожила сотовый сразу после разговора с начальником, почти равносильно разоблачению тайны.
С одной стороны, подобного никогда не должно было случиться. Лизетт вывели из строя, причем навсегда.
А так ли это? Ксавье никогда раньше особенно не задумывался, что именно они сотворили с Лизетт. По идее, она должна была необратимо измениться, превратиться в своего рода инвалида — продолжать есть, пить, спать, работать, но никогда уже не стать прежней. Но если обстоятельства толкнут за край, кто может с уверенностью предсказать, как именно она отреагирует?
Именно в этот момент взорвалась его собственная интуиция. Следовало учесть фактор гибкости ее рассудка, что, возможно, сделало ее более живучей, более стойкой. Плюс уничтожение мобильника… Внутренний голос прошептал: «Она возвращается».