Незнайка. 40 лет спустя

Подольский Северин

– Неужели повезло? – мисс Фаулер, сидящая, как и Оксана, впереди заметила еле заметную, крытую черепицей крышу старого, но вполне крепкого и добротного дома. Около дома стоял огромный Г-образный амбар, крытый гонтом. Чуть в стороне от этих построек, виднелась серенькая перекошенная банька. Раскидистые древние дубы своими кронами надежно прикрывали постройки, и обнаружить их сверху в эту пору года было практически невозможно.

«Повезло!» – согласился Макар, мастерски сажая аппарат, на крохотную полянку, обнаруженную

в трехстах метрах от хутора.

– Дождемся темноты или пойдем сейчас? – спросил комиссар Шульц.

– Пошли сейчас – спрыгнул на землю мистер Некноу.

– Дождемся темноты – принял решение Богдан Захарович, взяв на себя командование наземной операцией…

– Как ты думаешь, Ефим отдаст шапку? – спросил Пестрюка Борис Моисеевич, доставая из своей сумки две ручные гранаты.

– Что ты с ними собрался делать? – изумился Богдан Захарович.

– Поставлю две растяжки, а то, неровен час, уйдет от нас наш Фима – Гайченко деловито стал разматывать моток тончайшей проволоки.

– Прекрати, Боря! Не стоит поднимать много шума из-за одного штатского – Макар грамотно расставил дозоры по периметру дома и был уверен в успехе. Комиссар, Саманта и Бухальский караулили тылы. Оксана с Гарри притаились у окна с восточной стороны. Емеля взял под контроль окно со стороны запада. Макар с Гайченко залегли у крыльца, а Богдан уже стоял на пороге.

«Пора!» – решил, наконец, Макар Романович, посылая Пестрюку условный знак.

«Фима, открывай! Это я!» – осторожно кинул в окошко маленький камушек Богдан Захарович.

В доме и до этого было тихо, в комнате горел лишь тусклый огонек керосиновой лампы, который сразу же погас. Пестрюк не таился и хорошо видел, как отдернулась на окне занавеска, но никого за ней он не увидел.

«В шапке, стервец!» – улыбнулся Богдан.

Братья не торопились открывать двери, Пестрюк слышал, как они по полу передвигали какую-то тяжелую мебель, а потом зашуршали пакеты.

Уже почти стемнело, но Богдан Захарович успел заметить, как открылось окно, и прямо под ним примялась трава.

«Стой Фима! Куда же ты?» – этот вопрос он задал уже в пустоту, так как Пинчук-старший решил уходить, не снимая шапки.

«Ага, попался, падла!» – раздался злорадный голос графа с обратной стороны дома, и спустя мгновение, из-за угла вышел Рене Бухальский, легонько подталкивающий впереди себя давешнего рыбачка, к горлу которого был приставлен острый финский нож.

– Смотри, Фима! У графа рука не дрогнет – крикнул в пустоту Пестрюк, полагая, что братские чувства должны все-таки пересилить искушение остаться с шапкой-невидимкой.

«Скольких я зарезал, скольких перерезал…» – пропел граф в подтверждение его слов.

– Фима! Мне больно! – отчаянно завопил Пинчук-младший, получивший, очевидно, укол финки Бухальского.

– Да вали ты его, Скуперфильд! – появился

из-за угла мистер Некноу.

– Не трогайте брата! – раздался где-то совсем рядом голос Ефима Соломоновича.

– С кем имею честь? – граф покрепче обнял Рудика и демонстративно поиграл лезвием у его шеи.

– Шляпу сними! – подсказал Ефиму Борис Моисеевич, заметив в глазах Бухальского не совсем здоровый блеск.

– А пропади ты пропадом! – Ефим Соломонович сорвал с себя головной убор и с досадой швырнул его на землю.

– Правильное решение! Успокойся Ефимушка, я на тебя зла не держу, знаю, какое это нечеловеческое искушение – Богдан Захарович обнял за плечи друга своей молодости.

– Чего стали, сыро тут! Заходите в дом – старший Пинчук быстро пришел в себя и отвел руку Бухальского, застывшую с ножом у шеи его брата.

– У нас гости, Ефим? – Рудик еще не мог отойти от цепких объятий Бухальского и все потирал пальцами свою сонную артерию.

* * *

– Если бы я тебя не знал столько лет, Богдан, то решил бы, что вы все тут посходили с ума – Ефим, выслушав их рассказ, достал из погреба еще одну двухлитровую бутыль самодельного напитка.

– Кушайте, гости дорогие! У нас тут все по-простому – Рудик уже давно пришел в себя и оказался радушным хозяином, подкладывая на стол домашние закуски. Здесь все было просто, по-деревенски: домашняя колбаса, рыба, сало, яйца, крупно нарезанные овощи.

Проголодавшиеся гости вовсю нахваливали хозяина, хотя Пестрюка с Оксаной Григорьевной салом удивить было весьма непросто.

– Значит, вам до полудня надо найти портал? – Ефим Соломонович разглядывал беззаботно расположившуюся за столом компанию. Гарри пощипывал Оксану Григорьевну и уже искал повод, чтобы уединиться.

– Непременно! И именно до полудня – Богдан Захарович еще раз вытащил письмо Тараса ибн-Хаттаба.

– Ну что ты на нее все пялишься? – Борис Моисеевич, на всякий случай, отодвинул шапку на край стола, подальше от Ефима.

– Богдан! В шапке зашит какой-то пакет. Ты вот пользовался ей столько лет и не замечал, а я же, как никак, портной, и сразу это отметил – Ефим и не пытался отрывать взгляда от шапки.

– Ну-ка, дай сюда! – Емеля взял шапку, а Бухальский кинул ему свою финку.

– Осторожнее! – мисс Фаулер с опаской посмотрела на этот головной убор, вызывающий у нее мистический страх.

– Спокойно! – Емеля ловко вспорол подкладку и вытащил из-под нее пожелтевший пергамент и небольшой пакетик с буроватым песком.

– Что это? – Макар, отложив в сторону пакетик, изучал фрагмент явно древней карты. Жирный крестик стоял у ограды сооружения, напоминающего храм.

– По-моему, это старый костел в Пинске с прилегающими домами – высказал предположение младший Пинчук, живший в этом городе.