Незримая связь
Шрифт:
Чайка ничего не значит. Она – всего лишь фигурка. А кровь – мало ли откуда она могла взяться?
Но только… «Пусть я материалистка, но птицу не отдам никому. Даже Юлечке, – твердо решила Таня. – Слишком много хорошего случилось в моей жизни с тех пор, как в ней появилась чайка с Кайласа. И терять все это я не хочу!»
Садовникова поехала в больницу сразу после приема в мэрии – на каблуках и в шелковом платье, переодеться было негде. Юлечка встретила ее восхищенным взглядом. Прошептала:
– Ты
– У меня переговоры были, пришлось нарядиться, – объяснила Татьяна.
Зато бедная малышка выглядела куда хуже, чем в прошлый раз. Губы все в язвочках, язык тоже.
– Я говорить только тихо могу, – предупредила девочка. – Очень горло болит.
– Ты простудилась, что ли? – не поняла Таня.
– Нет, сюда простудных микробов не пускают, – слабо улыбнулась та. – Это такие специальные болячки от лекарств химических, которые мне давали. Они везде, даже в животике. Очень жгут и режут, называются «мукозит». – И грустно добавила: – Но из-за них я не волнуюсь. Чайка, моя подружка, говорит, что они пройдут.
– Конечно пройдут! – с нарочитой бодростью кивнула Татьяна. – Чайка и мне то же самое сказала.
Девочка встревоженно взглянула ей в глаза:
– А что она тебе про костяной мозг говорит? Он приживется?!
Таня не сомневалась ни секунды:
– Ну разумеется!
– Хорошо бы, – вздохнул ребенок. – А то врачи уже злятся, что у меня анализы плохие. Маме сказали, что, наверно, снова надо денег искать. Чтобы фо-то-фе-рез делать, не знаю, кто он такой.
По Юлиной щеке скатилась слезинка:
– Только мне… мне кажется: не поможет никакой фо-то-фе-рез.
– Юленька, милая, – Таня уже сама была готова расплакаться, – да все хорошо будет! Организм у тебя молодой, сильный. Ты обязательно справишься!
Но девочка будто не услышала. Произнесла задумчиво:
– А может, и на небе тоже хорошо. Чайка говорит, оттуда все-все видно. Города разные, страны. Японию, Африку, слонов, лемуров! Я знаешь как мечтала живого лемура увидеть. Вот прямо подойти к нему, в глаза посмотреть – и погладить!
– Ерунду говоришь, – решительно отозвалась Таня. – Попадешь на небо – ничего уже не увидишь. И тем более не погладишь. Тебе нужно здесь, на земле, оставаться. Возьми себя в руки, держись, борись!
– Я стараюсь. Но не выходит, – вздохнула девочка. – Больше сил нет.
Ох, ну что ей сказать, как подбодрить?!
– Юль, а хочешь, мы с тобой соглашение подпишем? – вкрадчиво произнесла Татьяна.
– Соглашение? Это что такое? – озадаченно спросила девочка.
– Ну… мы с тобой договоримся. Сделку заключим. Ты мне, я тебе, понимаешь?
– А что я могу тебе дать?
– Слово. Обещание, что поправишься. А я тебе, если сдержишь его, – Таня вспомнила так и не доставшийся ей приз, – подарю кругосветное путешествие. По всему миру. Четыре месяца длится. В основном на корабле, ну, и на самолете иногда. Африку, Японию, Арктику, Америку – все увидишь! И слонов, и лемура!
– Да ладно, –
– Честно-честно! Я тебе хоть завтра его оплачу. Поправишься – и вместе со своей мамой поедешь.
Глаза девочки вспыхнули надеждой:
– А где ты деньги возьмешь? Их тебе наша чайка принесет?
– Считай, что так, – улыбнулась Татьяна.
Только бы поправилась малышка!
– Ладно, – серьезно произнесла Юлечка. – Если ты мне слово дала, я тоже буду очень-очень стараться.
– Нет, милая, – возразила Татьяна. – Одним обещанием не отделаешься. Ты ведь писать умеешь уже?
– Да. Только не все буквы в правильную сторону получаются.
– Ну, это не важно. Вот тебе бумага, ручка, – Таня протянула предметы в окошечко, что связывало стеклянную палату девочки с большой жизнью, – пиши: Я КЛЯНУСЬ ПОПРАВИТЬСЯ И ПОЕХАТЬ ВОКРУГ СВЕТА. Давай, по буквам продиктую.
Через десять минут Таня получила «расписку», писанную огромными кривыми буквами. Аккуратно положила бумажку в кошелек. А когда уже закрывала сумку, увидела – своими глазами! – что чайка – в кармашке для мобильного телефона – затрепетала крыльями… и снова затихла.
Тане ни капли не было жаль денег, что придется потратить на кругосветное путешествие. Лишь бы Юленька сдержала слово, поправилась! Но вытянет ли ее, оставит на Земле мечта о поездке? Ведь объективно дела, похоже, плохи. Слишком слабенькой выглядит девочка, слишком безнадежный взгляд у ее мамы (Таня поздоровалась с ней в коридоре). Да и статистика против. Выживаемость после пересадки неродственного костного мозга – тридцать, максимум пятьдесят процентов. Шанс – как монетку подбросить.
– Давай, чайка, – Татьяна хлопнула по сумке, – кто бы ты ни была – талисман, колдовской оберег, божественная суть, – помогай девчонке.
И сама, пока ехала домой, всю дорогу тоже пыталась отправить Юлечке импульс: чтоб была сильной, чтоб справилась.
По пробкам с другого конца Москвы плелась больше двух часов.
…А когда вошла наконец в квартиру, сразу увидела: что-то не то.
Нет, внешне – полный порядок (точнее, творческий беспорядок, как у Тани всегда бывало), но она сразу уловила: в квартире кто-то побывал.
Отчим? Но тот никогда не явится к взрослой дочери без звонка.
Мама?
Та могла. Но тогда бы с кухни обязательно веяло чем-нибудь аппетитным. И обертка из-под жвачки на полу не валялась бы. И Танины тапочки стояли бы на полке для обуви. Она много раз ругалась с мамой: пусть некрасиво захламлять коридор, но тапки должны находиться прямо у порога. Чтоб скинуть обувь и не рыться в шкафу, а немедленно переобуться в домашнее.
Ограбление?
Но почему на полке так и лежат беспечно забытые две тысячи рублей?