Незримые нити
Шрифт:
Под конец своей речи он почти кричал.
Шэнь Пак молчал, подавленный и разбитый.
— Даже сейчас, — сказал он наконец, — Стоя перед Моим лицом, слушая обвинение из Моих уст, ты смеешься над памятью моего сына? В тебе нет ни капли раскаяния, Цзиньлун? Ты чудовище. Ты хуже демона. И чем иметь такого короля, как ты, королевству лучше не иметь никакого!
— Смелые слова, — откликнулся Цзиньлун, — Но достанет ли тебе духа исполнить их в действительности? Сможешь ли ты нарушить заповедь предков Шэнь объединить все, что находится под
Воцарилось молчание. Вопрос был риторический.
— Ты прав, — признал наконец Пак, — Ты прав. Эпоха Единства не должна прекращаться. Она должна продолжиться — вместе с династией Шэнь.
Цзиньлун благосклонно кивал и слегка улыбался. Он ощущал себя победителем.
— ...но это не значит, что ты увидишь её, — продолжил король, — Стража!
Шэнь Цзиньлун оказался далеко не героем. Быстро проиграв поединок воли с собственным отцом, он был скручен и брошен в темницу собственного дворца. И почувствовав на себе самые любимые из своих игрушек, уже к вечеру принц взмолился:
— Пожалуйста! Отец! Пощади меня! Умоляю тебя! Я сделаю все, что ты скажешь!
— Слово сказано, — ответил Шэнь Пак, — И слово услышано.
И замкнулся поток духовной силы, формируя Клятву Заклинателя.
После этого Цзиньлун никуда бы уже не делся. Получив его клятву, король Шэнь мог воззвать к ней, когда бы ему заблогорассудилось. Но он не стал ждать, не стал давать своему телу увять, не стал даже пытаться привести в порядок все дела. Слишком боялся он, что в итоге ему не достанет силы воли поступить как должно.
Что ему не достанет решимости убить родного сына.
Поэтому лишь неделю он выждал, потребную, чтобы исцелить раны наследного принца. А затем король Шэнь, удостоенный посмертного имени Цуйгаоцзун, был отравлен неизвестными заговорщиками.
И новый король вступил на престол.
— ...это было необходимо, — бормотал Шэнь Юшенг, — Цзиньлун был чудовищем. Я поступил правильно.
— Да, Ваше Величество, — торопливо подтвердил регент, не имевший представления, какого Цзиньлуна он имеет в виду, — Вы поступили правильно. Как и всегда.
Король перевел на него мутный взгляд красных глаз.
— Чонглин? Я... заснул?
Он прикрыл глаза, чувствуя, как верный ученик утирает пот с его лица.
— Да... Это был сон...
— Это был сон, Ваше Величество, — подтвердил регент, — Никакого Цзиньлуна нет во дворце.
— Уже триста лет, — проговорил король, — Триста лет... Ты представить не можешь, как это тяжело. Как давит на меня этот груз. Триста лет...
Он пошевелил плечами, пытаясь приподняться на постели. Чонглин развернулся было, чтобы кликнуть слуг, но король остановил его:
— Оставь. Никого не зови. Зажги свечу: в темноте мне кажется, что сон мой продолжается.
Не добавляя к этому вторую часть. «Что сын мой зовет меня в могилу».
Загорелась свеча, разгоняя мрак — и развеивая образ Цзиньлуна, молчаливо ожидавшего за Мостом Найхэ-цяо
Ибо не может отец не любить своего сына, даже если сын — чудовище.
— Ваше Величество, вам нужно беречь силы, — укоризненно сказал Чонглин.
При попытке рассмеяться король тяжело закашлялся. Смех был одной из последних вещей, что покидали его на излете каждого земного срока.
— Силы? Ты думаешь, в этой развалине еще есть что беречь? — спросил он, — Я умираю, Чонглин. Ты понимаешь это не хуже, чем я. Со дня на день я умру. Присоединюсь в царстве мертвых ко всем предкам Шэнь и предстану перед их судом.
— Пусть они будут к вам милостивы и справедливы, — почтительно поклонился ученик.
Шэнь Юшенг не удостоил вниманием этих слов. Он знал, что на этот раз снова не предстанет перед судом предков. Ради блага страны он должен продолжать жить. Чтобы соблюсти их завет.
Чтобы королевство не развалилось.
А о царстве мертвых уж найдется кому позаботиться вместо него. В конце концов, там собрались величайшие правители прошлого, а в мире живых был только он.
— Слуги дворца Чиньчжу прибыли на службу? — спросил король вместо этого.
— Да, Ваше Величество, — подтвердил регент, — Двадцать семь человек. Желаете, чтобы я зачитал список и краткую характеристику?..
— Избавь меня от этого, — прикрыл глаза король, — Сам разберешься, кого и к чему пристроить. За одним-единственным исключением. Меня интересует любимая наложница принца Лиминя. Кажется, её звали Лю. Она вошла во дворец?
— Да, Ваше Величество. Это дисциплинированная и трудолюбивая девушка из семьи мелкого торговца. И она изъявляет желание служить нам столь же преданно, как служила Его Высочеству.
— Её желание должно исполниться, — чуть улыбнулся Юшенг, — Дай ей место поближе к своей персоне. Она должна все время сопровождать тебя, и в частности — она должна сопровождать тебя, когда ты отправишься проведать Лиминя.
Докладывать о том, не согласился ли плененный дух на полное повиновение королевской воле, было каждодневной обязанностью регента. Дух проявлял истинно демоническое упрямство, но постепенно поддавался усилиям палачей. Возможно, еще несколько дней, может быть, недель... Вот только все яснее Цуйгаоцзун чувствовал, что время истекает. Результат нужен был срочно.
И потому стоило попробовать разные пути.
— Когда мой сын возвысил её, он уже был одержим. Возможно, что возвысил её не столько он, сколько дух, владеющий его телом. И возможно, что он станет... более склонным к сотрудничеству, если будет видеть её перед собой. А если просто видеть окажется недостаточно...
Ему не требовалось продолжать. Пытать близких друг другу людей напротив друг друга и смотреть, как скоро они друг друга предадут, или же будут жертвовать собою до конца, — это было второе любимое развлечение принца Цзиньлуна.