Незваная невеста
Шрифт:
– Возможно, будущие волнения будут приятными, мой господин, – Ламин улыбнулся.
– Не думаю, – ноэр-ган прикрыл глаза и откинул голову на мягкую подушку. – Если у тебя все, то можешь идти.
– Да, мой господин.
Уже отходя от купальни, Ламин столкнулся с братом правителя.
– Приветствую вас, ноэр-ран, – уже который раз согнулся в поклоне советник.
Тот кивнул и направился было дальше, но Ламин набрался смелости и окликнул его сам:
– Ноэр-ран…
– Что? – брат правителя остановился, бросил на него взгляд через плечо.
– У нас
Пауза, возникшая после этих слов, была чуть длиннее, чем того следовало, а поза ноэр-рана стала напряженной.
– Это действительно хорошая новость, – наконец произнес он ровным голосом. – Пойду поздравлю брата.
Мать с отцом, узнав, что подозрения Леши подтвердились, не поддержали меня и встали на его сторону. Мама оскорбленно заявила, что не ожидала такого от меня, думала, что это ошибка, а оно вот как обернулось… И как я ни пыталась объяснить, что это действительно какая-то чудовищная нелепица, они больше не хотели слушать «распутную дочь», которая так разочаровала их. Яблоко от их яблони оказалось с червоточиной – слова папы. Впрочем, иной реакции я и не ожидала от них. Подруга Саша стала единственной, кто по-прежнему мне верила, она же приютила меня с Аней, когда я ушла теперь уже из дома родителей.
– Сейчас немного отойду от всего и займусь поисками квартиры, – пообещала я Саше. – А там, может, и подработку подыщу…
– Да какая тебе сейчас подработка! – вздохнула с укоризной подруга. – Ребенок вон у тебя грудной. Занимайся им, проживем как-нибудь…
– Спасибо, – я была безмерно ей благодарна, но решила, что все равно не буду сидеть у нее на шее и обязательно придумаю, как вернуть ей этот долг.
Несколько раз я порывалась рассказать Саше о том безумном сне, который так и не стерся из моей памяти и до сих вызывал противоречивые чувства. Кроме этого, все чаще приходила мысль, что он как-то связан с тем, что моя дочка оказалась неродной Леше. Но поделиться всем этим с подругой я так и не решилась.
Очередной роковой день наступил спустя три недели, как я жила у Саши. Вначале мы с ней вместе гуляли по скверу с коляской, потом я вспомнила, что заканчиваются подгузники, и решила сбегать пополнить запасы в ближайший супермаркет, Саша же осталась с Анютой у крыльца. Я отсутствовала каких-то десять минут, когда же вышла из магазина, застала подругу рыдающей навзрыд, а коляску – пустой.
– Это словно морок какой-то, – судорожно всхлипывая, заговорила Саша. – Я не отходила от нее ни на шаг, только моргнула, а она исчезла…
Земля ушла из-под ног, в глазах потемнело, и я только чудом не упала в обморок. Меня подхватила мимо проходящая женщина. Она оказалась медсестрой, а в сумке у нее нашелся нашатырь. Пока меня приводили в чувство, кто-то вызвал полицию, и вскоре мы с Сашей переместились в участок, где написали заявление о похищении ребенка.
– Понимаете, она исчезла у меня на глазах! Моргнула – и нет ребенка! – как заведенная повторяла Саша, я же находилась в настоящей прострации, не веря в происходящее. Моя
– Похоже на гипноз, – удрученно сказал один полицейский другому. – Неужели у нас в районе опять начали промышлять цыгане? Только этой радости нам не хватало…
– Мамочки, мамочки, – снова заплакала Саша.
Сердобольный участковый принес ей из аптечки валерьянки, накапал настойки и мне. Я выпила машинально и снова уставилась в одну точку.
– Вы бы не оставляли подругу одну, – услышала я, как он обратился к Саше. – Она в таком состоянии может сотворить что-нибудь неадекватное. Лучше бы плакала, как вы, чем так…
Саша успокоилась, взбодрилась и потащила меня домой, а после не отходила от меня ни на шаг. Я же остаток дня и ночь пролежала на диване в одном положении, не двигаясь. Истерика нагнала меня под утро, когда я ощутила, как прибывает в груди молоко. Саша крепко спала, а я выла в подушку, стараясь заглушить свои рыдания. Потом поднялась и, пошатываясь, направилась в прихожую. Натянула куртку, кроссовки и вышла из квартиры. Ноги привели меня в сквер, где я гуляла обычно с Анютой, села на свою любимую скамейку и закрыла лицо ладонями.
– Девушка, – кто-то тронул меня за плечо.
Я вмиг подняла голову и уткнулась взглядом в красивую пожилую женщину. Она смотрела на меня с сочувствием и одновременно изучающе. Вот только мне сейчас меньше всего хотелось разговаривать с посторонними людьми, отвечать на их участливые вопросы. Что ей надо?
Однако незнакомка ничего не спросила, окинула меня еще раз задумчивым взглядом и произнесла:
– Я знаю, где твоя дочь.
– Что? – мой голос охрип от волнения.
– У тебя ведь украли ребенка. Я знаю, где он сейчас, – спокойно повторила женщина.
Я же взглянула на нее по-новому: светлые волосы, зеленые глаза, высокая, стройная… На цыганку не похожа. Кто же она?
– Правда, знаете? – уточнила с сомнением.
– Знаю, – вздохнула она. – Только поверишь ли…
– Она у цыган, да? – спросила я.
– Нет, – усмехнулась женщина. – И слава богам. Хотя… Как знать…
– Но она хотя бы жива?
– Жива, – уверенно ответила та.
– Это самое главное. А я поверю во что угодно, лишь бы вернуть ее, – я подскочила на ноги. – Вы отведете меня к ней?
– Я покажу тебе, где она, а дальше решишь сама…
Решу сама? Что за глупости? Звучит так, будто я могу этого не захотеть!
– Идем, – между тем позвала женщина. – Я живу здесь недалеко.
– Так мы идем к вам? – я, несколько озадачившись, поспешила за ней.
Она кивнула и ускорила шаг.
Ее дом оказался в квартале от сквера.
– Заходи, – пригласила она меня в квартиру.
Я неуверенно переступила порог и огляделась. Все пространство вокруг было занято каким-то полочками и шкафчиками, заставленные всякой-всячиной, на стенах висели картины и бра, мебель стояла так плотно друг к другу, что нужно было потрудиться, чтобы переместиться с одного конца квартиры в другой.