Незванный гость

Серова Марина Сергеевна

— Нашли?

— Не сразу. Сначала я пришел к вам домой. Тут я не только убедился, что вы — это вы. Я понял из всей этой экипировки в шкафу, что вы не просто гений-самоучка, как я предполагал вначале. Вы не случайно смогли разрушить тот мой план с Семаго. Я увидел, что вы профессионал. Все эти стреляющие авторучки, парики, приборы ночного видения и прочее многое мне о вас сказали, Евгения Максимовна Охотникова. И я убедился: лучшей местью, прежде чем вы умрете, будет смерть клиента, того человека, которого вы как профессионал должны были и не смогли уберечь.

Я

только скрипнула зубами. А ведь он прав, ему удалось нащупать мое больное место.

— …К тому же я убивал двух зайцев, — продолжал тем временем ровный голос у меня за спиной. — Смерть на работе — тот же несчастный случай. Кто мог связать вашу гибель при исполнении и чью-то месть лично вам? Но вы чуть не испортили мне все удовольствие. Я вас переоценил.

Показалось мне, или действительно запахло горящей проводкой?

— …Я думал, что один только взгляд на письмо заставит вас догадаться. Но я ошибался. И понял свою ошибку, когда едва не стало поздно.

— И когда же вы поняли свою ошибку?

— Когда стрелял в вас. Вы не боялись, вы просто действовали, как и подобает телохранителю, — хладнокровно и без паники. Подумать только, а ведь до этого я едва вас не взорвал. Хорошо, что вы успели прежде, чем я нажал на кнопку. Не дали совсем испортить удовольствие.

Нет, показалось. Пока ничего не горит. У меня еще минут пять-десять.

— Но окончательно я понял, что ошибался в вас, когда вы устроили в машине весь этот спектакль. Признаюсь, он меня позабавил. Неужели вы думали, что я куплюсь на эту уловку? Вы так старательно подводили Аню к тому, чтобы она назвала вслух адрес своей портнихи, что даже заставили меня рассмеяться. А потом крутились там у дома, вызывали огонь на себя, храбрый вы оловянный солдатик!.. Нет, такой финал меня не устраивал. Я понял, что вы ничего не поняли.

— Я уже догадывалась.

— Да, разумеется. Но мне не нужны были догадки, мне нужен был страх и мгновенное озарение за секунду до смерти. Разумеется, я не стал стрелять. Пришлось изобретать на ходу что-то более наглядное, и я вспомнил про эти стреляющие штучки у вас в шкафу…

А вот теперь точно. Пахнет горелой пластмассой и еще какой-то гадостью. Если бы свет так не бил в глаза, наверняка видны были бы сполохи огня. А я все еще не могу пошевельнуть рукой. Да он мне и не даст. Черт, остался последний шанс.

Как можно более спокойно я спросила:

— А откуда, интересно, у вас такая подготовка? Вы действовали практически безупречно, так работать мог бы только специалист высшего класса.

Ответ для меня уже не важен. Он должен насторожиться, такую прямую лесть невозможно не заметить.

Противник, равного которому я еще не встречала, тут, чуть сзади и сбоку от моего кресла. Хватит ли ему хитрости, осторожности и того едва ли не звериного чутья, столько раз поражавшего меня в нем?

Я полностью обездвижена и беспомощна. В таком положении логично было бы ожидать нервозности, страха, может быть — даже мольбы о пощаде.

А жертва, вместо того чтобы паниковать, грубо льстит и пытается вытянуть информацию.

Мое спокойствие не может остаться незамеченным.

И для меня сейчас в нем — единственная надежда на спасение.

Пока Кукловод не разберется, какой туз припрятан у меня в рукаве, он не уйдет. Очень хорошо. Пусть он продолжает говорить, пусть пытается догадаться, что здесь не так. Осталось уже недолго. Почувствует ли он подвох?

Сегодня, как ни странно, от этого зависит его смерть. И моя жизнь.

Если он догадается, что в комнате с нами незримо присутствуют мои свидетели — те, для кого работает сейчас мой видеомагнитофон, — и попробует отключить камеру, его ждет неминуемая смерть.

Если же Кукловод не догадается, что я подготовилась к визиту, он спокойно уйдет, оставив свое изображение на пленке. А вот я умру.

Ну, давай же, задумайся, почему это я так спокойна!

И он задумался. Но говорить со мной он перестал. Вместо этого он бросился осматривать комнату. А ядовитый дым уже начал ощутимо есть глаза, у меня запершило в горле. Зато… Да, совершенно верно. Эти легкие подергивания в конечностях мне говорили, что именно так проходит действие яда. И все-таки мне удалось заговорить ему зубы. Слишком поздно начал Кукловод свою имитацию случайного возгорания — мне осталось каких-то несколько минут. А он все роется на полках где-то за моей спиной. Ну!..

Тут лампа погасла, оставив корчиться у меня на сетчатке ослепительно белого червяка. Это ничего, зрение восстановится. Вот я уже вижу, как пламя ползет по шторе. И ковер в комнате тут и там выбрасывает вверх тоненькие сиреневые огоньки. Не думала, что так скоро. Только бы резервную проводку не задело.

Газовая пушка — штука, может, и не совсем гуманная, но достаточно безвредная.

Рассчитана она на вора-домушника. На того, кто покушается на имущество, а не на жизнь хозяев квартиры. Для вора она — вполне достаточное наказание.

Я же ждала совсем не воров.

Когда специалисты из «Гаранта» устанавливали мне охранную сигнализацию, я не думала, что у меня побывал именно Кукловод. Но то, что это не домушник, я знала точно.

Поэтому после их отъезда я внесла в конструкцию газовой пушки некоторые изменения: убрала реле времени, вставила электрозапал и заменила заряд.

Теперь она срабатывала без всякого замедления. Всякого, кто пересек бы невидимый луч, тут же встретил бы заряд картечи. Конечно, настоящей картечи у меня под рукой не было (пришлось заменить ее нарубленными гвоздями), да и мощность у короткой мортирки маловата. Но на то, чтобы прострелить комнату по диагонали, вполне достаточно.

Я замаскировала ее на книжной полке, как раз на уровне груди.

Но, устраивая этот нехитрый самострел, я предоставила непрошеным гостям выбор — не заметить, что их записывают, и оставить мне свое изображение или же попытаться отключить систему и получить порцию стальной «сечки». Поэтому датчик движения срабатывал только при приближении к моей камере.

Тогда, во вторник, я еще не знала, что меня посетил Кукловод. Но какое-то предчувствие все же заставило меня предусмотреть меры против слишком умного врага.