Незваный гость
Шрифт:
«ты что творишь вскл смерти моей хочешь впр артемидор ума сходит тчк домой ступай вскл абызов».
Иван Иванович телеграмму зачел трижды, последний раз даже вслух.
— Серафима Карповна, — расшифровал умный Мамаев, — учуяла, что ее супруг молодой не на месте, отчего тревожится и науке в полной мере не отдается, вот блаженный учитель Артемидор и явился во сне господину Абызову, чтоб он тебя к порядку призвал.
Зорин вздохнул тяжело, отбил ответную депешу: «Будет исполнено» и переехал на Цветочную со всеми вещами.
Семен Аристархович бросился к другу:
— Ванька, с Гелей беда!
— Разберемся, — зевнул
— Кофею подать?
— Непременно подай. — Мамаев плотоядно улыбнулся. — С коньячком. Семен Аристархович у нас в ажитации пребывает, надобно подлечить.
Горничная сделала книксен, пристроила мужские пальто на вешалке и ушла в кухню. Вскоре в том же направлении протопала еще одна пара женских ножек. Вторая Марта спешила на помощь, лакея они, видимо, решили не будить.
Кабинет у Зорина был основательный, ему под стать. Дубовая полированная мебель, обширный письменный стол с лампой под зеленым абажуром, на стене портрет супруги верхом на крылатом коте. Эльдар Давидович на портрет мельком посмотрел и сесть попытался спиною, чтоб не отвлекаться на грустные мысли.
— С восьми вечера, — сказал Крестовский, — оберег Гелии не отвечает.
— Сняла? — предположил Зорин.
— И я говорю, сняла. — Мамаев насильно усадил Семена в кресло.
— Зачем?
— Ну мало ли, может, чтоб в декольте ее «ять» видно не было. Может, светить перед какими чародеями опасается. Ты знаешь, сколько в Крыжопене этом чародеев? Вот и я не знаю. Иван, ну хоть ты скажи!
— И скажу. — Зорин включил и выключил настольную лампу. — И наверное, Семушка, нечто неприятное тебе.
Включил сызнова и убрал руку.
— Ты, господин Крестовский, сейчас не как начальник себя ведешь, а как обыкновенный ревнивый мужик. И в этой своей ипостаси точно так же все контролировать желаешь. Это плохо. Евангелина Романовна — сыскарь, она в Крыжовень с заданием поехала и исполняет его по своему разумению. Пригляд и контроль ей без надобности. Будь какая нужда в нашем участии, Геля отправила бы призыв, и вся недолга. Дурацких амбиций за ней не замечено, так что недоверие твое ничем не подкреплено, зато обидно.
В дверь легонько постучали, и вошла Марта с подносом, другая горничная придержала створку и помогла с сервировкой. Пока девицы хлопотали, сыскари хранили молчание. Мамаев налил в две рюмки янтарного коньяку, пригубил кофе, изобразил лицом удовольствие, подмигнул Мартам. Девушки удалились, Зорин взял рюмку.
— За наших женщин! И за доверие.
Крестовский тост поддержал, глотнул коньяку, взболтнул остаток, глядя на янтарные блики.
— До утра подождем. Если Геля оберег обратно наденет, значит, все в порядке, если нет…
— Отправишь меня по жиле земляной. — Эльдар подхватил с блюдца кружочек лимона. — А я весь этот Крыжопень по бревнышку размечу. Хотя… Погоди, если Геля не наденет оберег, он будет неактивен и навести не получится.
— Во-от, — протянул Семен, опрокидывая в себя рюмку. — И тогда в Крыжовень отправлюсь я тихим ходом, и через три дня, когда доберусь, от этого Крыжопеня даже пепелища не останется.
— Метки нам надо вводить повсеместно, — сказал Зорин, — чародейские, навроде маяков. Это я не о нынешней ситуации, а на будущее. В каждом уездном городе неплохо бы такую иметь на всякий случай.
— Предположим, сняла, — не слушал друга Крестовский, — предположим, декольте. Восемь вечера. Сейчас у нас час пополуночи. В два гости обычно начинают разъезжаться…
— Геля может остаться обыск учинить.
— Соваться
— А вдруг?
— Сыскарики, — перебил друзей притихший было Зорин, — все с Евангелиной Романовной в порядке. Я ее чую.
— Как?
— Оберег она сняла, а артефакт мой для чтения по губам с собою прихватила.
— Перфектно, — обрадовался Мамаев. — Отставить переживать! Если до рассвета приказной «ять» не вернется на девичью шейку, Семен отправит меня десантом на Иванов губочитательный маячок.
— Как-то так, — подтвердил Иван Иванович, — и если уж времени до рассвета у нас много, а спать нам Семен Аристархович все равно не даст, давайте над письмом покойного Блохина поразмыслим. Есть у меня одна забавная идея.
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в коей версии приобретают стройность, аресты не производятся, а расклады и обстоятельства меняются
Карта Книга в позиции прошлого говорит о том, что вы владеете всеми необходимыми знаниями и можете на них опираться, в позиции будущего указывает на скорое изучение чего-то нового, а в позиции настоящего — на поступление важной информации. Обретая знания, вы обретаете власть и силу.
Чаепитие в разоренной мещанской гостиной надолго не затянулось. Мальчишка зевал в полный рот, возбуждение отступило, его клонило в сон.
— Ступай, Михаил, — велела Геля, — отдохни.
Вольнонаемный без возражений удалился. Федора тоже отправили в пустующую горницу губешкинской девки, толку от него было немного. На все вопросы чиновной барышни мужик бормотал «не могу знать».
Евангелина Романовна, невзирая на позднее время, демонстрировала бодрость и недюжинный аппетит. Откушала щей с хлебушком, варенья с хлебушком и просто хлебушка, запивая сладким чаем.
— Оголодала на балах ваших хуже собачонки бездомной!
Ела она, к слову, вовсе как кошка, а не как собака, аккуратно, небольшими кусочками и мурлыкала от удовольствия, щуря зеленые кошачьи глаза.
Грегори тоже хотел спать, но спать ему было нельзя. Где-то там за морем великие чародеи Ордена Мерлина уже ощутили поломку артефакта и стремились утащить Волкова в свое колдовское забытье. Если он сейчас поддастся, болтаться ему в туманном хороводе неделю, а то и больше. Что за эти дни успеет натворить Евангелина Романовна, вообразить страшно. Бойкая какая сыскарка. Сыскарка! Слово-то какое нелепое. Даже наречие берендийское к эдаким феминитивам приспособлено мало. Наречие — мало, зато Попович к ремеслу — изрядно. Хороша, чертовка! Особенно в допросах. Волков же ею любовался, когда она мадам Фараонию на шестеренки разбирала. За двух полисменов работала, и за злого, и за доброго. Расслабила старуху, заморочила, на откровения вывела, все вопросики заколотила один к одному. Интуиция у нее скорее женская, оттого на чародейке сработала без ошибок. Любопытно будет посмотреть, как Ева с сильным полом на допросах управляется. Хотя какая она, к черту, Ева? Геля и есть. Простая, как новый гривенник и такая же блестящая. Всех желаний, чтоб похвалили. Забавно, но комплименты красоте своей девичьей игнорирует, мимо ушек пропускает. Григорий Ильич это быстро уразумел, потому на мастеровитость барышни в восторгах налегает. А она и рада слушать, краснеет мило, глазищи смущенно прячет. Ох обломится Грине женских прелестей надворной советницы, непременно обломится.