Незваный гость

Рябинин Борис Степанович

— Ох, смертынька моя… Думала, уж не бывать мне живой…

— Да кто же это тебя, бабушка? — сочувственно спрашивал Виктор, сидя на корточках перед нею.

— Приходил тут… назвался другом, а оказался вон кем… Руки мне давай ломать, револьвером грозил, все про завод допытывался, про цех Анютин.

Она поднялась, кряхтя и охая, щупая рукой ушибленную голову. Внезапно лицо ее исказилось. Вспомнила все, как было, и заторопила внука:

— Беги скорей в милицию, сообщи… Ну чего стоишь? Уйдет он!..

Повторять больше не пришлось.

Витя парень расторопный (этому учил его еще отец) — повернулся и ринулся вниз, благо до отделения рукой подать. Но, выбежав из подъезда, вдруг остановился, помедлил какое-то время и, тряхнув головой, направился в другую сторону.

Через несколько минут он был уже на квартире Алексея Ивановича и, возбужденный, раскрасневшийся, едва переводя дыхание от быстрого бега, докладывал о случившемся.

— Джека бы по следу пустить, а? Алексей Иваныч, можно? — закончил он свою сбивчивую речь, умоляюще глядя на Шевченко.

Тот подумал и кивнул головой:

— Пошли!

Питомник, где помещались предназначенные к отправке собаки, находился рядом с квартирой начальника. Увидев хозяина, Джек — большой породистый пес волчьей масти — поднял такой шум и гам, что переполошил всех собак. Алексей Иванович говорил:

— Быстро, быстро!

Витя с трудом спустил собаку с цепи: Джек прыгал и мешал расстегнуть карабин. Уже успел стосковаться… До дому они бежали, едва поспевая за Алексеем Ивановичем. Дома Джек сразу забрался в свой угол и лег там, не спуская влюбленного взгляда с Вити, пока Настасья Петровна повторяла начальнику клуба свой рассказ.

— Постучал, ну, я и открыла, — торопливо рассказывала Настасья Петровна, спеша выложить все, что знала. — Сказал, что с фронта, от сына, а потом такое начал говорить… От чая отказался, в глаза не глядит. Из госпиталя, говорит, а сам загорелый… А потом и вовсе проговорился. Под Тверью, слышь, его контузило… понял? До войны еще Тверь-то в Калинин переименована! А после давай про завод расспрашивать. Смекнула я, что за птица прилетела… Хотела задержать, да не сумела. Догадался он. Руки мне скрутил, рот платком заткнул, а тут кто-то возьми да за дверями и пошуми. Он все бросил и бежать. Я ему под ноги сунулась, чтобы, значит, помешать, а он револьвером меня, по голове… Дальше я уж и не помню…

Да, бесспорно, он понял, что она разгадала его, и захотел поскорее уйти из-под зорких старушечьих глаз.

— В окно выпрыгнул, — сказал Шевченко, показывая на сбитые цветы. — Молодец вы, Настасья Петровна!

— И про Петрушу знает, — развела руками старая женщина. — Так бы я ему ни в жизнь не поверила!

— Они знают… — отозвался Шевченко. — Платок чей, ваш?

— Его! — Она брезгливо отерла рукой рот.

— Очень хорошо. Витя, бери след.

— Джек! — позвал Витя. Джек вскочил и, вильнув хвостом, послушно остановился перед хозяином. Витя дал ему понюхать платок, повторяя:

— След, след! Ищи!

Джек тревожно забегал по комнате, заскочил передними лапами

на подоконник, лязгая зубами и чутко настораживая уши, затем метнулся к двери. Витя взял его на поводок, и вместе с Алексеем Ивановичем они бросились из комнаты.

След начинался под окном, у цветочной клумбы, и вел со двора на улицу. Шли люди, звенели трамваи, но Джек оставался равнодушным ко всему. Вывалив из пасти большой красный язык и громко, учащенно дыша, он тянул все дальше и дальше, не отрывая носа от асфальта. След был свежий, его еще не успели затоптать, и пес легко находил нужный запах среди тысяч других.

Они пробежали один квартал, другой… На пересечении улиц Джек беспокойно закружился на месте, затем направился прямо к трамвайной остановке, где стояла кучка людей.

У Вити перехватило дыхание…

Но тут их постигла неудача. У остановки след терялся. И сколько ни искал его Джек — все было напрасно. Джек кончил свои поиски тем, что сел, с виноватым видом глядя на хозяина.

— На трамвае уехал, — хмуро произнес Алексей Иванович.

— Джек, ищи! ищи! — кричал Витя, но Джек не двигался с места, только слабо дергал хвостом.

Вокруг них уже начал собираться народ.

— Пошли, — коротко сказал Алексей Иванович и зашагал в обратном направлении.

Они вернулись домой. Попробовали повторить все сначала, но теперь Джек отказался брать след. Он улегся на свое место и, положив свою тяжелую голову на передние лапы, ждал дальнейших приказаний. Алексей Иванович, хмурясь и покручивая свои короткие седые усы, ходил из угла в угол. Витя готов был зареветь от досады: Джек не оправдал его надежд! Опечаленная Настасья Петровна молча следила за ними.

— Все-таки надо в милицию заявить…

— Надо…

Шевченко опять принялся расспрашивать ее о подробностях, интересуясь главным образом внешностью незнакомца.

— Я его и разглядеть-то как следует не успела, — отвечала старушка. — Такой… невидный из себя… Правая рука перевязана, нос кривой, глаза впалые, сам худой и в ремнях…

— Сейчас тысячи людей в ремнях, — заметил Алексей Иванович, — а руку он мог и нарочно замотать.

Нет, найти человека по таким приметам в большом городе было мудрено!

Алексей Иванович подошел к окну, из которого выпрыгнул неизвестный, заглянул вниз, как бы измеряя глазами расстояние до земли; затем вторично обследовал клумбу, где явственно виднелись отпечатки двух ног. Но осмотр нового ничего не дал, и Алексей Иванович вернулся со двора еще более помрачневший.

— Обязательно его изловить надо, — бормотал он в усы. — Такую гадину оставь на свободе — сколько напакостит…

— Попробуем по-другому, — сказал он громко и сел к столу. — Зачем он сюда приходил? На завод ему надо, вот зачем. Какой отсюда вывод получается? Получается, что искать его нужно на заводе. А как его там найдешь? Стоп. А это что? Платок. Чей платок? Его, бандита. Значит, по платку его и будем искать.