Незыблемые выси

Томас Шерри

Как тщательно атланты собираются все осмотреть? По поводу часов она не волновалась. Но спрятанные прямо под кожухом сумки на экстренный случай выдадут их в тот же миг.

Иола призвала немного воздуха и слегка толкнула гондолу. Атланты оступились. Она сама тоже схватилась за борт.

— Осторожней! Над открытым океаном сильные потоки воздуха.

— А это что? — спросил один из атлантов, указывая на печатающий шар. Иоланта все-таки решила захватить устройство с собой.

— Вы что, не знаете? Это

печатная машинка. На такой высоте перьевые ручки текут, и мы делаем ежедневные записи с помощью машинки.

Вообще-то, ей в голову не пришло создать заранее бортовой журнал. А вдруг они попросят его предъявить?

Иола решила пойти в наступление:

— В любом случае, вы вообще кто? Это ваши драконы? Можно я их сфотографирую? Ученые просто с ума сойдут, их хваленое Лох-несское чудовище покажется жалкой ящерицей в ванной. Бог мой, я же смогу продать снимок в «Таймс»! Где же моя камера?

Иола прихватила фотоаппарат из замка. Стоящий рядом атлант выдернул устройство из ее рук.

— Эй, вы же не можете просто так выбросить мою камеру за борт?

Атланты вернулись на виверн и оставили воздушный шар, не проронив больше ни слова. Иоланта разорялась им в след:

— Ну куда же вы? Вернитесь! Вы должны компенсировать мне стоимость камеры! Я выложила за нее двадцать пять американских долларов, когда в последний раз была в Нью-Йорке!

Хлопанье драконьих крыльев становилось все тише. Какое-то время Иола продолжала кричать. Вскоре учитель Хейвуд поднялся и встал рядом, уставившись в удаляющиеся спины наездников — сделать что-то еще было бы не в характере немагов, которых с детства приучали, что драконы живут лишь в сказках.

Едва всадники исчезли из поля зрения, учитель и Иоланта не стали обниматься и поздравлять друг друга. Вместо этого они обшарили каждый дюйм гондолы в поисках любых следящих меток, которые атланты могли там оставить. А потом спрятались в огромной облачной гряде, чтобы Иоланта проверила гондолу снаружи и внешний кожух воздушного шара.

В итоге они нашли восемь меток, шесть внутри гондолы и еще два на кожухе. Оставить их означало позволить Атлантиде наблюдать за передвижениями. Уничтожить или выбросить в открытый океан — дать понять, что «немаги» отлично знают, как эти метки работают.

Иоланта минут десять ломала голову, что же делать дальше, но потом сообразила. Она отрезала кусок плотного шелка от подола одного из украденных платьев — а в них были ярды и ярды ткани. Затем прикрепила отрез к раме, которую соорудила из частей плетеной корзинки для пикника, где лежали продуктов. Наконец Иоланта прикрепила все метки к получившемуся воздушному змею и отправила его по ветру.

И пусть он парит над Атлантикой и сбивает шпионов с толку.

Покончив с маскировкой, Иола вновь призвала сильные воздушные потоки к шару.

Она

волновалась, что если прибыть на место в дневное время, то их заметят. Но погода сыграла им на руку. Полоса дождя скрыла небо над островом Ундины, на сто двадцать верст восточнее континента Державы, поэтому им удалось приземлиться незамеченными на склон торчащей из облаков горы.

Иоланта вытащила сообщение из-под печатного шара. Затем спустила кожухи аэростата и забрала сумки для экстренных случаев.

— Будем ждать? — спросил учитель Хейвуд.

— Да, и пока выпьем чаю.

Чай английской королевы был хорош, как и ее песочное печенье. Облака пеленой скрывали все на версты вокруг, золотясь в лучах заходящего солнца.

— Помните наш поход на островах Сирены? — спросила Иоланта.

Они тогда заночевали на огромным конусовидном пике, совсем как этот. В сумерках учитель Хейвуд разбудил ее посмотреть, как солнце встает над океаном из тумана, что скрывал весь горизонт. Это было одно из самых ярких воспоминаний детства Иолы: красота рассвета — и абсолютное счастье стоять вот так на вершине мира рядом с обожаемым отцом.

— Да, помню. Тебе было пять. Месяцем ранее ты выбила себе передний зуб, запуская планеры со старшими ребятами. А потом отказывалась поставить временный, мол, эта дырка делает тебя страшнее, когда ты рычишь.

Иоланта слегка улыбнулась. В детстве почти все стихийные маги отличаются задиристым характером и излишней активностью, и она не была исключением. Один из старших мальчиков, с которым Иола сцепилась, получил сотрясение мозга и потом старательно избегал ее несколько месяцев подряд, даже рычать с дыркой в зубах не потребовалось.

— Интересно, успеем ли мы заглянуть в кампус Консерватории, — промолвил Хейвуд.

— Сомневаюсь, — вздохнула она.

Иоланте очень бы хотелось в последний раз прогуляться по Итону. Надлежащим образом попрощаться с мальчиками, которые, наверное, до сих пор удивляются, что такое стряслось с их четырьмя друзьями.

Как много в ее жизни было поспешных отъездов, и друзья оставались позади, стоило обстоятельствам измениться. Что до Консерватории, было бы очень больно видеть голые ветки и опавшую листву и знать, что приход весны уже не застанешь.

Иола посмотрела на опекуна:

— Когда доберемся до материка, в Лабиринтных горах есть убежище. Оно вырублено прямо в скале, рядом есть свежая вода, кусты с ягодами и множество растений, не считая забитой всякой снедью кладовки, где хватит продуктов на годы. Может… Может, вы согласитесь остаться там?

Глаза Хейвуда загорелись, когда она принялась описывать убежище. Но поняв, что сама Иоланта туда не пойдет, он лишь покачал головой.

— Я тренировалась для этого, — старалась его убедить Иола. — А вы нет.