Нф-100: Приключения метеоролога
Шрифт:
– Ага... Я передам, до свидания, - парень заулыбался, сунул в руки стоящего рядом Жоши поплавок и побежал по тропинке.
Алексей Исаакович внимательно оглядел всех собравшихся.
– Здравствуй, Семен Степанович, - сказал он водителю "Волги".
– Груз сдашь Георгию. На обратном пути завезёшь Александра, - кивок в мою сторону, - и это...
– взгляд на Гену, - проклятие народа Израилева в больницу на Соколиной Горе... Знаешь её?
– Знаю, у меня там тёща рядом...
– начал было водитель.
Но тут Гена вздернул
– Я не еврей!
– Зато я еврей, - грустно произнёс Михельсон.
– Да ещё и американский, что по понятиям этой страны означает: еврей в квадрате. И теперь я должен придумать, куда мне из этой ж...пы выплывать, и как потом отмываться... Да, Степаныч, - остановил он двинувшегося за Жошей водителя.
– Без меня не уезжай, письмо для Упорова на кафедру отвезёшь.
– Добро, Лексей Исакич.
Михельсон нырнул в палатку, а мы двинулись к машине.
16.
Не успела "Волга" проехать и десяти минут, как Семен Степанович недовольно кхекнул, свернул на обочину и заглушил двигатель.
– Приплыли, похоже, едрёна шишка!
– беззлобно ругнулся он в ответ на мой недоуменный взгляд и стал вылезать из машины.
Я тоже вышел, а Гена остался. Он был расстроен и обижен на всю вселенную. Водитель оказался прав. Левое заднее колесо стояло на ободе.
– Запаску будем ставить?
– помогая вытащить рюкзаки из багажника, спросил я.
– Её я по дороге сюда поставил, теперь нужно камеру менять, - тоскливо сообщил водитель.
– Да что ж сегодня, япона попона, за день-то за такой?! Второй ведь уж гвоздь на этом долбаном проселке!
Кому хоть раз приходилось менять камеру в полевых условиях, знает, что удовольствие это ниже среднего. Но у Семена Степановича с инструментом все было в порядке, и через час мы уже снова катили по дороге. И вдруг...
– Твою мать!!!
– рявкнул наш водитель и резко бросил машину вправо.
– Это ж уже ни в какие ворота не лезет!!!
– Что, опять?
– удивился я.
Теперь на ободе стояло переднее правое колесо.
Семен Степанович молча вытащил из-под моего сиденья струбцину и стальной стакан. Потом долго копался в недрах багажника и, наконец, развернув какую-то тряпочку, заулыбался.
– Вулканизировать будем, - торжественно произнес он.
– Целых камер больше нету.
Мне водитель вручил ведро и банку из-под шпрот:
– Мы там мимо лужи проезжали. Принеси воды, чтобы прокол в камере искать.
Лужа оказалась неглубокой, но с помощью банки ведро я наполнил довольно быстро.
Когда вернулся, на траве уже лежало все необходимое для работы: шкурка, насос, сырая резина для заплаток и самодельный вулканизатор.
Семен
– Вокруг этого места... Сантиметра три во все стороны... Нужно зачистить.
В это время мимо нас прогрохотал грузовик. Кузов его был доверху заполнен крашеными старыми досками и почерневшими бревнами с кусками свалявшейся пакли. За первым грузовиком вскоре проехал еще один. Наш водитель проводил его взглядом, витиевато выматерился и полез в багажник.
Оттуда Семен Степанович достал запаску и в сердцах швырнул ее перед собой.
Мы с Геной обалдели.
– Еще не поняли? Дома на слом продают! Дачники ржавыми гвоздями дорогу засеяли! Пока светло, все три камеры вулканизировать будем!
Вот так и получилось, что к больнице мы прикатили в первом часу ночи. Полумертвыми от усталости.
Заспанный сторож долго читал сначала бланки направлений, потом - наши с Геной паспорта. Затем он тяжело вздохнул и открыл внутреннюю дверь будки. Я на прощанье помахал рукой водителю, и мы пошли устраиваться.
Спать хотелось зверски.
Сторож привел нас к какой-то двери, буркнул:
– Ждите.
И скрылся внутри.
Обратно он вышел в компании зевающей тетки в белом халате. Тетка посмотрела наши направления, покачала головой, а потом решительно двинулась в сторону от здания со словами:
– Идемте, до завтра я вас устрою, а там пусть заведующий разбирается.
Мы потопали за ней без лишних вопросов. Идти пришлось недалеко, к соседнему одноэтажному строению. Отперев обитую железом дверь, она провела нас вовнутрь и щелкнула выключателем. Лампочка осветила стерильно чистый бокс с двумя заправленными кроватями, столом, стулом и эмалированной раковиной умывальника.
– Спите, утром за вами придут.
У меня хватило сил только раздеться и нырнуть под одеяло. Свет выключил Гена.
17.
Проснулся я бодрым и отдохнувшим. Гена уже плескался у умывальника. Закончив бриться, он вышел на улицу. Я надел джинсы, рубашку и последовал за ним. Умоюсь позже, торопиться некуда.
Гена достал пачку, выташил сигарету, вопросительно посмотрел в мою сторону. Я отрицательно качнул головой. Он бросил пачку на крыльцо рядом с собой и стал прикуривать. А я сошел со ступенек и сделал два шага в наветренную сторону. Утренний воздух пах свежестью, цветами, травами. Дышать табачным дымом не хотелось. Рядом оказалось еще одно крыльцо. Постояв немного, я уселся на него и принялся любоваться парком.