Нф-100: Уровни абсурда

Емский Виктор

– Спасибо тебе, Джерри, - отзывался Бэнгл, помогая рукой челюсти, плохо двигавшейся при разговоре.
– Я отомстил тому коротышке, который врезал тебе по уху лавкой. Сначала он получил от меня стулом по башке, а потом я выбросил его в окно. Если б ты не был занят тем длинным, ты бы обязательно услышал вопли коротышки, который орал "Алилуйя"!

– Хорошо провели время, кэп!
– довольным голосом прошепелявил Томпкинс.

– Да уж, - согласился с ним Бэнгл.
– Вот только про старину Фунта мы совсем забыли. Надо бы насыпать ему еды.

–

Сейчас насыпем. Вот уже и дом. И огонек в окне...

Бэнгл резко остановился, отчего Томпкинс, державшийся за него, чуть не упал.

– Откуда этот огонек взялся?
– спросил капитан.
– Уже почти полночь. Прислуга давно ушла...

– Ага!
– многозначительно произнес Томпкинс.

Они встали перед домом и принялись пьяно пялиться на него. В единственном окне первого этажа мелькал огонек, который перемещался, теряясь из вида и возникая вновь. Томпкинс, сглотнув подступившие к горлу нежелательные последствия опьянения, сообщил:

– Я так думаю, что это вчерашний лорд. Проник, понимаешь, в дом. И ищет выход.

– Мне кажется, что ты прав, - согласился с ним Бэнгл.
– Потому что подумать больше не на кого. Хотя, может, грабитель какой залез?

– Брось, кэп!
– воскликнул Томпкинс.
– У нас с тобой в округе такая репутация, что даже черт не рискнет приблизиться к этому дому! Дьяволом клянусь!

Бэнгл немного подумал и решил:

– В дом не пойдем. Будем ждать здесь. Ну их к черту, этих лордов! Дашь какому-нибудь из них в рыло, так тебя за это еще и повесят потом. Безумный он или нет, никакой разницы...

Томпкинс хотел было что-то сказать по этому поводу, но не успел. В доме вдруг грохнуло, и передняя стена, расколовшись в одном месте, выпустила на улицу столб огня и дыма. Камни засвистели в воздухе, и привычные к пушечным выстрелам моряки упали на мостовую.

В стене дома зияла здоровенная дыра, и из нее исходили дым и различные звуки:

– Каррамба!

– А-а-а!

– Огонь в трюме!

– А-а-а!

Бэнгл приподнял над мостовой голову и заметил:

– Про огонь в трюме орет Фунт. А вот кто еще?

– Наверное, лорд, - предположил Томпкинс.
– Как бы там ни было, но нужно спасать обоих. Потому что смерть в огне гораздо хуже, чем от удара стулом по яйцам в пабе.

Бэнгл согласно кивнул головой и поднялся на ноги. Томпкинс последовал его примеру, и они устремились к дому для того, чтобы спасти попугая и лорда (если он действительно находился внутри).

Старые моряки нисколько не ошиблись в своих прогнозах. Весь дом был наполнен вонючим пороховым дымом. В кухне на столе горела свечка. Бэнгл схватил ее и вошел в гостиную. На месте ниши, где ранее висела гравюра, чернела дыра. Огня в комнате почти не было, так как Бэнгл еще не успел обставить ее мебелью, и потому гореть было нечему, за исключением громоздкого дубового бюро. Томпкинс, прихвативший в кухне передник кухарки, тут же принялся сбивать с бюро огонь, а капитан приступил к спасению пострадавших.

Попугай метался

в клетке, выдавая различные реплики похабного содержания, а искомый лорд валялся на полу перед кухонным порогом и орал от боли. Как потом оказалось, он проник в дом с помощью воровской отмычки, которой открыл замок входной двери. Кроме этого нехитрого приспособления Чипншпиллинг притащил с собой небольшой бочонок пороха, и поставил его в нишу с гравюрой. Каким бы идиотом не выглядел лорд в глазах бывших моряков, как обращаться с порохом он знал. Но его подвело самое обычное чувство сострадания к ближнему, коим в этой ситуации оказался попугай Фунт.

Птица скакала в клетке, подвешенной к потолку, и чувствовала дискомфорт, напрямую связанный с преступной деятельностью безумного Чипншпиллинга. Лорд уже просыпал пороховую дорожку к бочонку, и успел ее поджечь. Он даже сбежал в кухню, но вопли попугая заставили его вернуться в гостиную и направить свои шаги в сторону качавшейся клетки. В результате оказать помощь попугаю не вышло. Взрыв поднял в воздух крепкую табуретку, стоявшую рядом с бюро, и она, звонко свистнув в полете, переломала Чипншпиллингу обе ноги.

К счастью для обоих участников происшествия травмы на этом закончились. Попугай ударился о клетку в момент ее впечатывания в потолок, но не сильно, и потому его речевой аппарат не пострадал, чему он был несказанно рад, ругаясь самыми черными словами...

Бэнгл схватил лорда под мышки и потащил его волоком к выходу. Чипншпиллинг перестал стонать и выдал осмысленную фразу:

– Выбростьте меня в дырку!

Бэнгл, не обратив внимания на идиотское желание безумца, продолжил спасательную операцию. Но лорд не сдался. Пытаясь вырваться из цепких рук капитана, он принялся отбиваться. Воздух в комнате зазвенел новой порцией криков.

– Немедленно вышвырните меня в пробитое взрывом окно!
– требовал лорд.

– Заткнись, мерзавец!
– отвечал ему Бэнгл.

– Дай ему по башке, кэп!
– предлагал Томпкинс, продолжая сбивать кухонным передником пламя с бюро.

– Кабестаном!
– советовал попугай.

Наконец, Бэнглу надоела эта суматоха. Он профессионально двинул коленом в затылок лорду и тот потерял сознание. Капитан выволок Чипншпиллинга на улицу, где уже собралась внушительная толпа зевак, и сдал его в руки констеблю, которого в этот раз почему-то совсем не пришлось искать. Служитель порядка посмотрел на бесчувственного лорда и сказал:

– Да я же только вчера засадил его в бедлам!

– Сбежал, наверное, - предположил Бэнгл и добавил, - эти лорды - крайне неспокойный и шустрый народ...

Пока Томпкинс закрывал дырку в стене тряпками, Бэнгл, сидя на героической табуретке, устало потягивал виски и размышлял о том, стоит ли ему обратиться в суд и потребовать от сумасшедшего Чипншпиллинга возмещения причиненного дому ущерба. Вдруг из-под потолка прозвучал негромкий возглас Фунта:

– Не прошел.

– Что-что?
– переспросил Бэнгл, взглянув на попугая.