НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 26 (1982)
Шрифт:
От гнева к его щекам прихлынула кровь. Хоть бы на минуту оставили его в покое! Решают за него, во что ему играть, что есть, как и чему учиться, лишили матери, отца и друзей, да еще потешаются над ним!
— Да нет же, я не от мистера Грилла! — прорыдал песочный человечек. Выслушай меня, а то придет кто-нибудь и увидит меня в моем теперешнем виде — тогда все станет много хуже!
Роби злобно лягнул его. Громко втянув воздух, песочный человек отпрыгнул назад.
— Выслушай меня! — закричал он. — Я не такой, как вы все, я не человек! Вашу плоть, плоть всех людей на этой планете,
— Все ты врешь!
Снова пинки.
Песочный человек бормотал в отчаянье:
— Нет, дитя, это правда! Мысль, столетия работая над атомами, вылепила ваш теперешний облик; сумей ты подорвать и разрушить слепую веру в него, веру твоих друзей, учителей и родителей, ты тоже мог бы менять свое обличье, стал бы чистым символом! Таким, как свобода, независимость, человечность или время, пространство, справедливость!
— Тебя подослал Грилл, все время он меня донимает!
— Да нет же, нет! Атомы пластичны. Вы, на земле, приняли за истину некоторые обозначения, такие, как мужчина, женщина, ребенок, голова, руки, ноги, пальцы. И потому вы уже не можете становиться чем захотите и стали раз навсегда чем-то определенным.
— Отвяжись от меня! — взмолился Роби. — У меня сегодня контрольная, я должен собраться с мыслями.
Он сел на камень и зажал руками уши.
Песочный человек, будто ожидая катастрофы, испуганно огляделся вокруг. Теперь, стоя над Роби, он дрожал и плакал.
— У Земли могло быть любое из тысяч совсем других обличий. Мысль носилась по неупорядоченному космосу, при помощи названий наводя в нем порядок. А теперь уже никто не хочет подумать об окружающем по-новому, подумать так, чтобы оно стало совсем другим!
— Пошел прочь, — буркнул Роби.
— Сажая корабль около тебя, я не подозревал об опасности. Мне было интересно узнать, что у вас за планета. Внутри моего шарообразного космического корабля мысли не могут менять мой облик. Сотни лет путешествую я по разным мирам, но впервые попал в такую ловушку! — Из его глаз брызнули слезы. — И теперь, свидетели боги, ты дал мне название, поймал меня, запер меня в клетку своей мысли! Надо же до такого додуматься — песочный человек! Ужасно! И я не могу противиться, не могу вернуть себе прежний облик! А вернуть надо обязательно, иначе я не вмещусь в свой корабль, сейчас я для него слишком велик. Мне придется остаться здесь навсегда. Освободи меня!
Песочный человек визжал, кричал, плакал. Роби не знал, как ему быть. Он теперь безмолвно спорил с самим собой. Чего он хочет больше всего на свете? Бежать с острова. Но ведь это глупо: его обязательно поймают. Чего еще он хочет? Пожалуй, играть. В настоящие игры, и чтобы не было психонаблюдения. Да, вот это было бы здорово! Гонять консервную банку или бутылку крутить, а то и просто играть в мяч — бросай в стенку сада и лови, ты один и никто больше. Да. Нужен красный мяч.
Песочный человек закричал:
— Не…
И — молчание.
По земле прыгал резиновый красный мяч.
Резиновый красный мяч прыгал вверх-вниз, вверх-вниз.
— Эй, где ты? — Роби не сразу осознал, что
Он и не заметил, что незнакомца, который только что на него кричал, уже нет.
Песочный человек исчез.
Где-то на другом конце дышащего зноем сада возник низкий гудящий звук: по вакуумной трубе мчалась цилиндрическая кабина. С негромким шипением круглая дверь в толстой стене сада открылась. С тропинки послышались размеренные шаги. В пышной раме из тигровых лилий появился, потом вышел из нее мистер Грилл.
— Привет, Роби. О! — Мистер Грилл остановился как вкопанный, с таким видом, будто в его розовое толстощекое лицо пнули ногой. — Что это там у тебя, мой милый? — закричал он.
Роби бросил мяч в стену.
— Это? Мяч.
— Мяч? — Голубые глазки Грилла заморгали, прищурились. Потом лицо его прояснилось. — А, ну конечно. Мне показалось, будто я вижу… э-э… м-м..
Роби снова бросал мяч в стену.
Грилл откашлялся.
— Пора обедать. Час размышлений кончился. И я вовсе не уверен, что твои не утвержденные министром Локком игры министра бы обрадовали.
Роби выругался про себя.
— Ну ладно. Играй. Я не наябедничаю.
Мистер Грилл был настроен благодушно.
— Неохота что-то.
Надув губы, Роби стал ковырять носком сандалии землю. Учителя всегда все портят. Затошнит тебя, так и тогда нужно будет разрешение.
Грилл попытался заинтересовать Роби:
— Если сейчас пойдешь обедать, я тебе разрешу видеовстречу с твоей матерью в Чикаго.
— Две минуты десять секунд, ни секундой больше, ни секундой меньше, иронически сказал Роби.
— Насколько я понимаю, милый мальчик, тебе вообще все не нравится?
— Я убегу отсюда, вот увидите!
— Ну-ну, дружок, ведь мы все равно тебя поймаем.
— А я, между прочим, к вам не просился.
Закусив губу, Роби пристально посмотрел на свой новый красный мяч: мяч вроде бы… как бы это сказать… шевельнулся, что ли? Чудно. Роби его поднял. Мяч задрожал, как будто ему было холодно.
Грилл похлопал мальчика по плечу.
— У твоей матери невроз. Ты жил в неблагоприятной среде. Тебе лучше быть у нас, на острове. У тебя высокий коэффициент умственного развития, ты можешь гордиться, что оказался здесь, среди других маленьких гениев. Ты эмоционально неустойчив, ты подавлен, и мы пытаемся это исправить. В конце концов ты станешь полной противоположностью своей матери.
— Я люблю маму!
— Ты душевно к_ н_е_й_ р_а_с_п_о_л_о_ж_е_н, — негромко поправил его Грилл.
— Я душевно к ней расположен, — тоскливо повторил Роби.
Мяч дернулся у него в руках. Роби озадаченно на него посмотрел.
— Тебе станет только труднее, если ты будешь ее любить, — сказал Грилл.
— Один бог знает, до чего вы глупы, — отозвался Роби.
Грилл окаменел.
— Не груби. А потом, на самом деле ты, говоря это, вовсе не имел в виду «бога» и не имел в виду «знает». И того и другого в мире очень мало смотри учебник семантики, часть седьмая, страница четыреста восемнадцатая, "означающие и означаемые".