НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 29
Шрифт:
Он промолчал. Хотел, конечно, но пусть Эник разрядится.
— На Хане мы очистили гидросферу, сделали воду источником бодрости, долголетия, а они… Ты помнишь, как уносил ноги от туземцев? На Лаиме ты накормил всю ораву, привил им навыки рационального хозяйствования. И что? Вернулся на корабль побитый камнями. Хорошо хоть здесь, на Ауме, я не пустил тебя вниз. Я сразу смекнул, что от них добра не жди. Как видишь, в ответ на исцеление паралитиков они шарахнули из всех своих пушчонок. Нет, что-то ты напутал, Я всегда говорил: маленьких детей надо любить такими, какие они есть. Реформировать их бесполезно, да и безнравственно. Сами вырастут.
— To-о-c! Эник! — раздался
— Мама, мы здесь, совсем близко, — ответил Эник.
— Кто разрешил вам взять корабль?
— Мы спросили у дяди Офа, он позволил.
— Ох и задам я вам, да и Офу заодно. Марш домой, слышите. Чтоб сию же минуту отправлялись на базу!
— Летим, мама.
Тос поднял голову и зашептал:
— Только знаешь что, заглянем еще на Симанию, Эник? Все равно по дороге, а?
Николай Блохин
РЕПЛИКИ [2]
Реплика. 1 — Краткое замечание, возражение, ответ… 4 — Авторское повторение художественного произведения, незначительно отличающееся от оригинала.
СЕГОДНЯ
— Я думаю, коллеги, что оживлять его было бы преступно.
— Вы хотите сказать, Валентин Петрович, что мы должны дать ему спокойно умереть?
2
— Я хотел сказать, Мария Федоровна, только то, что сказал.
— Это означает, Валентин Петрович, что мы его убьем. Мы, врачи, убьем человека.
— Это не человек в полном смысле этого слова, коллега. Это лекарство. Инструмент. Если хотите, нейрохирургический инструмент.
— Только потому, что у него нет документов?
— Не только потому… Дайте закурить кто-нибудь!
«Они про меня? — Я давно уже лежу с закрытыми глазами, слушая странный этот разговор. Пахнет больницей. — Я болен? Что со мной? Надо вспомнить… Как меня зовут?… Господи, как же меня зовут?! Пахнет больницей. Папиросный дым… Я забыл, как меня зовут. Господи, господи, значит, я сумасшедший, а это — психбольница!»
— Валентин Петрович, видите! Он шевельнулся! Он застонал!!
— Да-да, коллега, теперь поздно спорить…
ВЧЕРА
— Повторяю еще раз, Иван Ефимович. Вы должны копировать мои движения как можно точнее. Иначе вся эта затея теряет смысл. Я буду помогать вам. Буду вслух комментировать свои действия. Все. Приступаем… Обрабатываю кожу. Смотрите, Иван, не сотрите зеленую черту… Кожный разрез… Сантиметра три… Гемостаз… Маша, лирообразный расширитель! Мне и Ивану! Раздвигаем края раны… Молодец!.. Маша, фрезу на пятнадцать… Да, да, мне и Ивану, я же все объяснял!.. Накладываем трепанационное отверстие, Иван, будь предельно внимателен!.. Готово! У тебя готово? Порядок! Твердую мозговую вскрываем крестообразным разрезом… Маша, пот со лба мне вытри!.. фиксируем опорную раму. Не так! По точкам!.. Канюля должна быть сориентирована строго в сагиттальной плоскости… Провожу коагуляцию. Иван Ефимович, коагуляцию!.. Готово?… Ну, господи, пронеси, начинаю пункцию. Иван, повторяй все мои движения, только с небольшим запаздыванием. Секунды три. Я тебе считать буду. Если промахнусь — я крикну, —
СЕГОДНЯ
…Я не могу пошевелить головой. Попробую открыть глаза… Из тумана на меня тревожно смотрят люди в голубых халатах. Лица закрыты марлевыми повязками. Только у толстого повязка висит на шее… Курит… Двигаю правой рукой… Левой… Ноги… Почему головой не могу?
— Куинбус Флестрин…
— Что он сказал, Мария Федоровна, вы разобрали?
— Бредит…
— «Человек-Гора»… Я не могу пошевелить головой…
— Иван, освободите фиксаторы.
За головой слабо заскрипело. Мне помогли присесть. Женщина бинтует голову. Меня затошнило… Резкий запах нашатыря… Как меня зовут?!
— Это психбольница? Доктор, я в психбольнице?
— Нет, что вы! Это медицинский институт. Вы не волнуйтесь, вам совсем не нужно волноваться. Голова болит?
— Доктор, я ничего не могу вспомнить…
ТРИ МЕСЯЦА НАЗАД
— Итак, коллеги, завершая наш консилиум, я выскажу единодушное мнение, что для успешного лечения необходимо клонирование больного Журавина.
— Валентин Петрович, решение не было единодушным,
— Вас, Мария Федоровна, мы выслушали. Дайте мне закончить. Хорошо, хорошо. Скажем так: большинство коллег единодушно решило, что оперировать больного необходимо. Во избежание ошибок пункцию решено проводить параллельно, с небольшим опережением, на искусственно выращенном аналоге.
— Валентин Петрович, «аналог» — слово какое-то… Мы будем экспериментировать с человеком.
— Искусственно созданным аналогом человека, Мария Федоровна.
— Но физически он ничем не будет отличаться от больного Журавина.
— Физически — да, но формально — нет. Поймите, Мария Федоровна, без этого… тренажера… мы не можем гарантировать успешного хода операции. Погубим больного Журавина.
— Тогда я еще раз спрошу вас. Если обе пункции пройдут успешно, что будем делать с… со вторым?
— На этот вопрос я не могу вам ответить. Скажу только, что без клонирования мы Журавина не вылечим…
ЗАВТРА
— Двенадцать в квадрате?
— Сто сорок четыре.
— Как звали вашу мать?
— …Не помню…
— В каком городе вы живете?
— …Не помню…
— Ваш любимый писатель?
— Гоголь… Булгаков…
— Композитор?
— Бетховен.
— Сколько вам лет?
— …Не помню…
— Спасибо, голубчик. На сегодня хватит. Отдыхайте.
— С сожалением вынужден констатировать, коллеги, что при введении канюли была случайно разрушена область…
— Я хочу уточнить. Это, строго говоря, не случайно. Искусственный человек был выращен специально для того, чтобы такой случайности не произошло при оперировании настоящего… настоящего человека. И то, что больной Журавин — на пути к выздоровлению, целиком заслуга этого метода…
— Вот именно! Важен результат. Мы имели умирающего больного Журавина. А теперь мы имеем выздоравливающего больного Журавина…