Ни о чем не жалея

Мартин Кэт

Однако она понимала, что кривит душой. На самом деле ее тянет к Рэнду Клейтону, причем так сильно, как никогда еще не тянуло ни к одному мужчине. Один взгляд его пронзительных карих глаз – и сердце ее начинает исступленно колотиться. Один комплимент, произнесенный сладким, как мед, голосом, – и голова идет кругом.

Чувства эти были для Кейт в новинку, и ей хотелось как следует в них разобраться. Она понимала, что замужество, семья – не для нее, поскольку ей нужно было заботиться об отце, и Кейт давно смирилась с этим. Но почему бы не испытать на себе, что такое быть женщиной?

Ведь

вреда от этого не будет.

И Кейт отогнала прочь назойливую мысль о том, что это может оказаться гораздо болезненнее, чем она себе представляет.

Не по сезону теплое апрельское солнце ласкало своими лучами первые, только-только начавшие распускаться цветочки. «Небо почти такое же синее, как в Санту-Амару», – подумала Кейт, направляясь вместе с Элизабет Уорринг к ипподрому, где должны были состояться скачки.

Кейт поправила шелковую шляпку цвета спелой сливы и потуже натянула лайковые перчатки, наслаждаясь приятным ощущением, которое давала красивая одежда, так не похожая на простенькую юбку и блузку, составлявшие почти весь ее гардероб, когда она находилась на острове. Девушка улыбнулась, представив себе, что сказали бы дамы, увидев, как она ползает на карачках под палящим тропическим солнцем, занимаясь раскопками. И что сказал бы Белдон.

Она бросила взгляд на противоположную сторону ипподрома и почувствовала, как у нее перехватило дыхание: там стоял герцог. Он был настолько хорош собой, что Кейт никак не могла оторвать от него глаз: темно-коричневый фрак, отделанный золотым галуном, плотно облегающие панталоны и высокие, до колен, сапоги. Такого представительного мужчины Кейт еще никогда не доводилось видеть.

Элизабет, должно быть, догадалась, о чем она думает, поскольку, искоса взглянув на Кейт, спросила:

– Он тебе нравится, верно?

Кейт пожала плечами, изо всех сил пытаясь показать полное безразличие.

– Просто он меня заинтриговал, а это не одно и то же.

– Нет, он тебе нравится, – настойчиво повторила Элизабет. – Признайся.

Кейт улыбнулась:

– Ну хорошо, во избежание спора скажу: он мне нравится. А почему бы, собственно, и нет?

Элизабет расхохоталась.

– Я могла бы назвать тебе с десяток причин, почему нет, но все они имеют отношение к здравому смыслу, а не к характеру Рэнда, который лично я считаю великолепным. Однако вся проблема с Рэндом – по крайней мере там, где речь идет о тебе, – в том, что он не собирается жениться. Говорит, что не готов, и я тоже так думаю. Но ты ему явно нравишься.

Кейт почувствовала, как от этих слов по ее телу пробежала дрожь, но попыталась возразить:

– Мне кажется, ему нравятся многие женщины.

– Я бы этого не сказала. Более того, я бы сказала – наоборот, это он нравится женщинам. – Элизабет бросила взгляд на даму, как раз в этот момент направлявшуюся к герцогу. – Возьмем, к примеру, леди Хэдли. О них с Рэндом уже давно ходят всякие сплетни. Она наивно полагает, что он женится на ней, но мне кажется, ему такое даже в голову не приходит.

Кейтлин пристально взглянула на особу с густыми черными волосами, лицом сердечком и розовыми губками и сказала:

– Она необыкновенно хороша

собой.

– Верно, – согласилась Элизабет, – однако они с Рэндом абсолютно не подходят друг другу. Под грубым внешним видом у Рэнда скрывается тонкая душа, а Шарлота никогда этого не понимала.

Тонкая душа у такого властного человека, как герцог? Вот уж никогда бы этого не сказала, подумала Кейт.

– Вообще-то, видя, как он на тебя смотрит, я должна была бы уговорить тебя держаться от него подальше, – продолжала Элизабет. – Но ты не такая, как все. Мне кажется, мы с тобой очень похожи. Есть в тебе что-то такое, что есть и во мне. И поэтому ты сама разберешься с тем, что тебе делать и как поступать.

Ответить Кейт не успела: Рэнд, заметив их, коротко махнул леди Хэдли рукой на прощание и устремился к ним. Поздоровавшись с Элизабет, он учтиво поцеловал Кейт руку.

– Доброе утро, дамы. Вы обе сегодня очаровательно выглядите.

Кейт вспыхнула и тотчас же разозлилась сама на себя. Нет, это просто нелепо! Герцог проявляет обычную вежливость, а она так бурно реагирует. Нужно держать себя в руках.

– Я думал, вы приедете раньше, – продолжал между тем Рэнд. – Даже решил было, что вы передумали.

– Мы действительно немного опоздали, – согласилась Элизабет. – Николас уехал раньше нас. Он должен уже быть здесь. – Оглядев собравшихся, Элизабет тотчас же заметила мужа. Он разговаривал с каким-то джентльменом, но, увидев жену и Кейт, прервал беседу и направился к ним. – Вон он идет. – Элизабет радостно улыбнулась. – Похоже, мы все приехали почти в одно и то же время. Мне кажется, скачки вот-вот начнутся.

– Нужно поспешить, иначе мы пропустим старт. – Протянув Кейт руку, герцог окинул ее внимательным взглядом: она была очаровательна в шелковом платье цвета спелой сливы и шляпке того же тона. Он провел ее на трибуну и, усадив, сел рядом, а Элизабет устроилась около мужа.

– Будет три забега, – пояснил герцог. – Лошадь, которая придет первой в двух забегах из трех, получит приз.

– Приз? – переспросила Кейт.

– Деньги, поставленные на лошадей их владельцами. В данном случае десять тысяч фунтов.

Десять тысяч фунтов! Целое состояние, подумала Кейт. На эти деньги отец смог бы снарядить не одну, а несколько экспедиций.

В этот момент в самом дальнем конце ипподрома раздался гул голосов, и Кейт, взглянув в ту сторону, увидела, как из ворот выводят двух гарцующих лошадей: черную как смоль, с лоснящейся шерстью, и красивую гнедую с длинной изящной шеей.

– Смотрите! Их ведут к стартовой черте! – воскликнула Кейт и почувствовала, как заколотилось сердце. Она еще ни разу не была на скачках и понятия не имела, какое это захватывающее зрелище.

– Гнедая лошадь – моя, – пояснил герцог. – Это жеребец по кличке Сэр Гарри. Он будет соревноваться с чистокровным жеребцом графа Маунтрайдена Ураганом.

– Какой красавец! Они оба красивые. Белдон улыбнулся:

– Вы говорили, что любите ездить верхом.

– Любила. На мое четырнадцатилетие дедушка подарил мне очаровательную гнедую кобылку. К сожалению, нам пришлось оставить ее в Бостоне, когда мы уезжали в Египет.