Ни шагу назад!

Авраменко Александр Михайлович

— А почему якобы?

— Да потому что евреев не интересует борьба с национал-социализмом. Их больше волнует, как бы отнять у англичан Палестину. О, извините, мне пора. Такс пришло.

Каблучки дробно простучали по паркету, взревел мотор, а Владимир почесал затылок. Немка, а так на человека похожа…

Вечером был вкуснейший яблочный пирог, а потом молодожёны пригласили «Свена Расмунсена» в ресторан. Повода отказаться не было, и пришлось ехать. Тем более, что ему было самому интересно пообщаться с ровесниками с той стороны…

Играл оркестр, сновали вышколенные официанты. Владимир увлечённо беседовал с Оттаром. Тот оказался добровольцем дивизии «Нордланд».

Но на фронте ему побывать не удалось, как специалиста в области ядерной физики он работал на заводе тяжёлой воды в каком-то из городков северной Норвегии. Там же познакомился с Мартой, бывшей лаборанткой у одного из немецких профессоров, в избытке находящихся на этом заводе, и вот, недавно они поженились. Оттару разрешили провести медовый месяц в Швейцарии, поскольку бомбардировки английских самолётов следовали почти непрерывно. Владимир, согласно «легенде» представился эмигрантом, но на это не последовало никакой реакции. Отар только заметил, что он уважает людей имеющих собственные взгляды… Марта тоже оказалась обычной смешливой девушкой, влюблённой по уши в своего мужа. Вообще, молодожёны просто светились счастьем. В разгар веселья появился связной Столярова. какого же было изумление Владимира, когда тот заговорил с Оттаром, как старый знакомый. Да и норвежец приветствовал его с искренней радостью. Оказывается, они оба были давно знакомы ещё до войны… Просто потом их дороги разошлись, но дружба сохранилась. Столяров, ожидавший чего угодно, вплоть до расстрела на месте, наоборот удостоился благодарности за такое знакомство. Впрочем, он понимал, что нарушение инструкций ему ещё выйдет боком…

…Аэродром Дюбендорф, где находились самолёты севших на вынужденную посадку американских пилотов представлял из себя большое ровное поле, вокруг которого были стройными рядами посажены яблони. Вдалеке от бетонной полосы, среди деревьев торчала квадратная башня управления полётов под островерхой крышей. Они приехали туда на легковой роскошной «Минерве» синего цвета. Всё поле было заставлено рядами самолётов. Там находились и двухкилевые «Б-24», и «Б-17» разных модификаций, английские «Ланкастеры», и даже какой-то непонятный угловатый, явно французский древний аэроплан с выпирающей вверх настоящей башней в носу.

— Какая машина?

— Вот эта.

Столярова подвели к огромному «Б-17F».

— Новейшая модификация. Только пошла в войска. Справишься?

— Посмотреть бы внутри?

— Без проблем…

Огромная кабина с множеством приборов на доске, стенах и потолке. Рогульки штурвалов, кислородная аппаратура, радио. Владимир покопался в ящике — пусто.

— Это ищешь?

Ему протягивали толстый том.

— Уже перевели. Не волнуйся.

— Когда летим?

— Сегодня ночью. Если всё нормально будет- то у своих сядем завтра.

— Угу. С собой — кофе и пожрать. Обеспечьте полную заправку.

— С этим проблем не будет. Так справишься или нет?

Владимир оторвался от страницы.

— Особых проблем не вижу…

На выезде с аэродрома их приветствовали возящиеся у «Мародёра» люди.

— Тоже наши?

— Нет, немцы.

— Немцы?!

— Да.

— И они о нас знают?

— Конечно. Договаривались то они… Думаешь, там один только гитлеровцы сидят? Погоди, ещё узнаешь…

Глава 29

— Занимаете оборону по рубежу Городище — Гумрак — Садовая.

— Товарищ генерал, у меня же людей столько нет…

— Ничего, не одни будете. Там танкисты из 23-его корпуса, курсанты, зенитчики. Словом, есть кому

вас поддержать. Ещё ополченцев добавим, противотанкистов, моряки должны подойти. Ястребки — комсомольцы. Люди — будут.

— А как насчёт боеприпасов, товарищ генерал? У нас, если честно, по одной обойме на бойца осталось.

— Чем сможем — поможем. Сейчас же распоряжусь. А сейчас — идите, товарищи…

…Назад идём пешком. Невеликие мы господа, чтобы из-за нас машину лишний раз гонять. Сараев всё время вздыхает, затем не выдерживает:

— Заразы! Люди из окружения, с боями, столько километров без отдыха, и сразу в бой. Хоть бы сутки отдохнуть дали! Нет, драться… Хотя, видно, действительно дело плохо…

Вокруг всё горит. На земле лежат трупы убитых людей, которые никто не убирает. Некому. Очень много гражданских. К нашему ужасу из кюветов, с тротуаров на нас глядят блестящие от огня глаза. Сколько же здесь людей! Наверное беженцы… А Сталинград горит. Пылает Волга. По воде плывут огненные реки из пылающих нефтехранилищ. Жуткое зрелище. Такого я себе даже в самых страшных кошмарах представить не мог. Чувствую, как от жара трещит щетина на лице, курчавясь и осыпаясь мелким пеплом. Чёрт! Скорее бы до своих дойти!.. Через час мы в расположении. Мой комбинезон прожжён в нескольких местах. Шлем порыжел от огня. Всё лицо горит, глаза словно засыпаны песком. Наконец оказываемся в строении, где расположились мои ребята и штаб полка. Меня встречает рапортом Олег.

— Товарищ майор, за время вашего отсутствия происшествий не произошло. Личный состав отдыхает, готовится к боям.

Между тем Сараев что-то прикидывает, с прищуром смотря на меня, затем выдаёт:

— Раз уж ты безлошадный, Столяров, возьми-ка под командование ястребков. Вот их командир, знакомься.

— Старший лейтенант Брагоренко. Командир 1-ой роты 28-ого отдельного отряда истребителей танков.

— Майор Столяров. Бывший командир 1-ого батальона 36-ой отдельной танковой бригады. Рад знакомству, старший лейтенант.

— Взаимно, товарищ майор!

Жмём друг другу руки. Но Александр Алексеевич не даёт нам долго расшаркиваться, а быстро выпроваживает прочь. Выйдя из кладовой, временно занятой под штаб, я подхожу к экипажу.

— В общем так, орлы и орлица. Сейчас хватаем рацию, берём с собой пулемёты и личное оружие, вещмешки. Затем идём вот с этим старшим лейтенантом. Всем всё ясно?

— Так точно, товарищ майор!..

Пригнувшись, мы крадёмся к передовой. Интересно, что там за ястребки? Обычно в истребительные отряды ополченцев отправляли. Молодёжь всякую, комсомольско-пионерского возраста. Они диверсантов выслеживали, порядок поддерживали. В настоящий бой в редком случае посылали. Если уж совсем туго было… А тут отдельный отряд, да ещё и в составе рот. Интересно девки пляшут… Под ногами хрустит пепел. Хорошо что ещё тепло! Как назло дни стоят солнечные, погода лётная… На нашу голову. А позади нас топает экипаж. Хорошо хоть заряжающий догадался рацию на себя навьючить, а то бы Татьяна сейчас уже упала от такой бандуры.

— Подходим, товарищ майор.

— Меня Александром зовут. Из Мурманска я.

— Пётр. Из Москвы.

— Что ж, будем знакомы по настоящему…

Из темноты слышится заливистый собачий лай и сразу же голос:

— Стой! Кто идёт?

— Дорога!

— Донец! Проходите, товарищ старший лейтенант.

— Хорошо службу несёшь, Николаев.

— Служу трудовому народу!

Мы проходим мимо затаившегося под грудой досок часового. На нас внимательно смотрят четыре глаза: два человеческих и столько же круглых собачьих.