Ни стыда, ни совести, или Постель на троих (Жить втроем, или Если любимый ушел к другому)
Шрифт:
– Я вообще ничего не понимаю, – в сердцах произнесла я и постаралась унять нервную дрожь. Правда, это получилось у меня с огромным трудом.
– Твой мужик «голубой», что ли? – усмехнулся Олег.
– Ерунду не говори, – оборвала я Олега и, забыв попрощаться, выпорхнула из машины.
Подойдя к сидящим на скамейке старушкам, я поздоровалась и спросила:
– Простите, вы не могли бы мне помочь?
– В чем дело? – насторожились с любопытством рассматривающие меня бабушки.
– Вот сейчас в подъезд двое мужчин зашли. Один постарше, другой помоложе.
– Это те, которые в обнимку шли?
– Верно. Они вон из той
– И что ты хочешь про них узнать?
– Я хотела бы узнать, куда они пошли. Может быть, здесь какая-нибудь девушка живет? Просто я не очень понимаю, что происходит.
– А ты кто? – поинтересовалась самая древняя старушка.
– Я жена того, кто постарше.
Как только я произнесла эту фразу, старушки переглянулись, сперва усмехнулись, а потом посмотрели на меня с сочувствием.
– Понимаете, мой муж завел себе любовницу, а у нас ребенку три года, – сказала я жалобно. – Мне бы хотелось сохранить нашу семью. Подскажите, часто ли бывает тут мой супруг и к кому он приезжает.
– Милая, а ты что, не знаешь, что твой супруг «голубой»?
– В смысле?
– В прямом смысле. Ты же моложе и тебе лучше знать, что такое «голубой». Гей он. Гомосексуалист. Эти два голубка давно гнездышко свили в нашем доме.
– Вы что-то путаете. У меня ребенок. Я его жена. Какой, к черту, гей?
– «Голубой», – рассмеялись старушки. – Распущенный «голубой».
– «Голубой»?!
– Это нам смотреть на это в диковинку. В наше время мужики так открыто в обнимку не ходили и за задницы друг друга не щупали. Если это твой муж, то нам искренне тебя жаль. Пинка ему к чертям собачьим. С таким жить – себя не уважать. Развод и девичья фамилия.
– Я что-то совсем ничего не пойму, – умоляюще произнесла я, меня бросило в жар.
– А тут и понимать нечего, – сочувственно заговорила одна из старушек. – Как в нашем доме эти два «голубых» появились, так даже противно в нем жить стало. Они тут уже около полугода тусуются. Вернее, один живет, а другой к нему приезжает. Квартира на первом этаже находится. Так они любят в обнимку, вылезти в окно и курить. Совесть совсем потеряли. А под окнами, между прочим, дети с нашего двора бегают. Зачем им такую срамоту видеть? Что мы только не делали! Куда не сообщали! Участковому звонили. А он нам и говорит, что они общественный порядок не нарушают, ведут себя тихо, поэтому он ничего сделать не может. А ориентация – это личное дело каждого. Как это личное дело, если существуют общепринятые нормы поведения? Почему мы должны на это смотреть? Ведь они совсем обнаглели, даже прятаться не хотят. Я когда отчитала этого молодого человека и спросила, почему он не хочет прятать свою «голубую» принадлежность, которая у людей, кроме ненависти и раздражения ничего не вызывает, так он мне с таким вызовом ответил, что от любви прятаться не собирается и все, кто его ненавидят, ему просто завидуют. Это ж надо такое сказать! Молодой, а какой наглый!
– Кто бы мог подумать, что один из них женат, – подхватила вторая бабулька. – Что ж это за жена-то такая, от которой муж не по бабам, а по мужикам гуляет! Он же у нас здесь вечно до ночи пропадает. Просто жуть! Выйдут из машины – обнимаются, целуются, смотреть тошно. Два счастливых гуся. Во дворе дети гуляют. А один раз к нашему дому лимузин подъехал. Настоящий, большой лимузин. И как в наши повороты вписался? А из этого лимузина вышел твой муж с
– Я все понимаю, но зачем люди с такой ориентацией семьи заводят? – заговорила третья старушка. – Мало того, что они между собой спариваются, так от этого же еще его жена и ребенок страдают.
– И жена у него вроде ничего… Молодая, интересная, что ж его на мужиков-то тянет? А ты что, и вправду не знала, что твой муж «голубой», или просто не замечала? Как же такое можно не видеть?! Может, ты просто не хотела это видеть? Может, сознательно закрывала глаза и искала хорошее даже в плохом? Как же мы все любим своих мужиков идеализировать, что они нам потом вот такие фокусы устраивают. Неужели ты никогда не обращала внимания на то, как он на других мужчин смотрит?
Старушки еще что-то говорили, но я уже не слышала и плохо понимала о чем они говорят. На ватных ногах я пошла прочь от подъезда и, обойдя дом, стала всматриваться в светящиеся окна. В одном из этих не закрытых шторами окон я увидела силуэты мужчин, и это были до боли знакомые силуэты. До боли, до ломоты в костях и до душераздирающего крика…
Не знаю, сколько я простояла под окном (мне казалось, что прошла целая вечность), но через некоторый промежуток времени мужчины в махровых халатах подошли к окну, обнялись и закурили. Нет, это было не так страшно. Самое страшное состояло в том, что одним из них был мой муж. Он страстно поцеловал своего молодого спутника в шею и довольно улыбнулся. А ведь я уже даже забыла, что он умеет так целоваться…
Я смотрела на эту идиллию и изо всех сил старалась не разрыдаться. И этого человека я так сильно любила, а может быть, даже люблю… И ради него я готова отдать все на свете, только бы быть рядом с ним… И ради этого человека я отказалась от своей жизни? Господи, да как же можно быть такой слепой! И ради этого человека я не иду на работу, благодаря его дурацким принципам превратилась в домохозяйку только для того, чтобы жить им? И это из-за него я не сплю ночами, страдаю, дурнею, быстро старею…
Я стояла за деревом (так, чтобы меня не было видно) ни жива ни мертва, смотрела на двух нежно воркующих голубков, смахивала слезы и почему-то вспоминала как Пашка приехал в родильный дом поздравить меня с рождением сына. Боже, какой же он был счастливый! Он стоял внизу, я выглядывала с пятого этажа, и мы оба кричали от счастья, как умалишенные. А потом, открыв банку ярко-красной краски, которую с собой притащил, он нарисовал на асфальте два сердца и написал «Люблю!». И это были не просто два сердца. Они были сросшиеся, как сиамские близнецы, словно пустили корни друг в друга. Краска была такой яркой, что со стороны могло показаться, что человек, который нарисовал эту трогательную картинку, написал ее кровью. Я сказала об этом Пашке, он ответил, что для него не существует преград. Если нужно, он распишется в нашей любви кровью. Господи, как же я верила, что он сильно меня любит…