Ни стыда, ни совести, или Постель на троих (Жить втроем, или Если любимый ушел к другому)
Шрифт:
Каждый звонок матери давался мне с огромным трудом, потому что мне постоянно казалось, что криминальную хронику повторили на одном из телеканалов и мать поймет, что я нахожусь не в пансионате, а где-то в другом месте, и что моей жизни угрожает опасность.
В голове так же прочно засели слова Тиграна, что люди, ищущие его сына, после моего телевизионного интервью могут искать и меня, чтобы избавиться от ненужного свидетеля. А это значит, что им ничего не стоит вычислить мой адрес и подкараулить меня у дома. Мой адрес – это еще полбеды, меня сейчас по этому адресу
Услышав, что мать собирается увезти Марка из города, чтобы пожить с ним на свежем воздухе на даче, я облегченно вздохнула и подумала, что в деревне они будут в большей безопасности, чем в городе.
Пашке я не звонила, так как понимала, что говорить будет не о чем. Просто на душе было как-то мерзко от всей этой грязи…
Иногда по ночам я мучалась от бессонницы. За годы брака я привыкла, что Пашка – мой родной и любимый человек, что все наши проблемы мы решаем сообща, что я могу позвонить ему в любую минуту и Пашка тут же примчится, спасет, поможет, выручит, вытащит и подскажет. Но все это в прошлом. Ситуация изменилась. Теперь до меня отчетливо доходило, что тому, с кем я собиралась прожить всю свою жизнь, больше нет до меня никакого дела. Увы, в этой жизни есть ситуации, которые нельзя исправить. Та незримая связь разорвана и не подлежит восстановлению.
«Все, Паша, гуляй лесом, но только мимо моей жизни, а я попытаю счастье где-нибудь еще. Если ты думаешь, что я не смогу жить с той душевной болью, которую ты мне нанес, то ты глубоко ошибаешься. Я смогу, и у меня все получится. Я знаю, что отказываться от чувств достаточно сложно, но я просто от них откажусь, как от ненужного, надоевшего хлама.
Больше у меня нет сил любить, ценить, доверять. К черту! Теперь я буду просто пользоваться, а тот, кем я буду пользоваться, будет меня любить, ценить и доверять. Наш с тобой разрыв станет первым шагом на пути к тому человеку, который действительно меня достоин.
Может, Лерка права? Это жизнь, и в ней мужчина использует женщину, а женщина использует мужчину. Не ты – так тебя. Я убедилась в этом на собственном горьком опыте. Нам всем хочется учиться строить жизнь, используя опыт чужих ошибок, но мы почему-то учимся только на своих…
Мечты о чистой взаимной любви и о человеке, который прижимал бы меня крепко и шептал самые приятные вещи, строя вместе со мной планы на будущее, остались в прошлом».
Мне, конечно же, хотелось позвонить своей подруге Свете, которая, по всей вероятности, очень сильно переживает, что меня нет в Москве и я не приехала к ней на встречу. Конечно же, она созвонилась с мамой, и та рассказала, что я уехала в пансионат поправить пошатнувшееся здоровье и почти каждый день ей звоню. Благо, что Светка додумалась не рассказать моей матери, что показывали в «Криминальной хронике» и пощадила материнское сердце.
Но уж я-то знала: Светка хорошо понимала, что со мной что-то не так. Единственное, что ее успокаивало, – это то, что я звоню матери. Если я это делаю, значит, жива и, возможно, здорова.
Когда Светка
Но однажды все же не выдержала и сняла трубку. Хорошо отдавая себе отчет, что телефон прослушивается людьми Тиграна, я тщательно обдумывала каждое свое слово для того, чтобы не сказать лишнего.
– Ксюха, ты что трубку-то не берешь? – взволнованно спросила моя подруга.
– Я в пансионате отдыхаю. Гуляю, дышу воздухом, а телефон постоянно в комнате забываю.
– А что ты на встречу-то не приехала? Я тебя два часа прождала, а потом обзвонилась, но ты трубку не брала.
– Извини, но мне дали дешевую путевку в пансионат. Пришлось срочно уехать.
– А что, трудно было меня предупредить? – подозрительно спросила Светлана.
– Я же тебе сказала – извини. Я просто замоталась и не успела.
– Ксюха, я тебя поняла. Тебе пришлось срочно из города уехать по каким-то причинам, по всей вероятности, связанным с тем переплетом, в который ты попала. И говорить ты толком не можешь.
– Спасибо, что ты такая понятливая.
– Но твоей жизни ничего не угрожает?
– Нет. Все в порядке.
– Но ты хоть в надежном месте?
– Все хорошо, – вновь ушла я от ответа.
– А я Пашку видела.
– Не хочу про него слышать.
– На концерте встретились, – проигнорировала мое замечание Светка. – Он там с каким-то парнем молоденьким был. Ты тогда в трубку кричала, что Пашка – гей. Это ты со злости на него или это правда?
– Правда.
– Теперь все понятно.
– Что тебе понятно?
– Что Паша твой открыл свое истинное лицо. А я-то думаю, что эти двое так друг перед другом кокетничают и за задницы друг друга держат. Если честно, то я в шоке.
– Я тоже.
– Вот уж никогда бы не подумала, что Паша может вот такую штуку отмочить. Ладно, совет им и любовь. Ты сама-то как?
– Уже лучше.
– Так самое главное – Паша меня в буфете в антракте увидел, своего молодого человека стоять в очереди оставил, а меня схватил за руку и потащил на разборки.
– На какие еще разборки?
– Стал орать, что он видел, как тебя по телевизору показывали. Начал обзывать шлюхой. Пошел говорить, что давно подозревал, что у тебя есть любовник, что ты непонятно у кого ночуешь и он отберет у тебя сына.
– Ну, про сына он пусть забудет.
– Это я ему тоже сказала. Меня знаешь что в этой ситуации больше всего поразило: ему по хрену, что тебя чуть не убили. Его это как-то не сильно беспокоит. Его больше всего задело, что ты на квартире у другого мужчины ночевала, и это при том, что он сам уже со своим любовником открыто в свет выходит.
– Свет, сволочь он конченая. Просто сволочь!
За эту неделю я успела очень сильно сдружиться с Леркой. С ней было интересно общаться, а ее энергия била через край. Каждый день она садилась на свой ярко-красный джип, уезжала в Москву и привозила мне целую кучу дорогого шмотья, стараясь меня хоть чем-то порадовать.