Нибелунги. Кровь дракона
Шрифт:
Об их свиданиях не знала ни одна живая душа; так продолжалось до тех пор, пока на Геллеспонте не начались первые зимние шторма. Геро серым зимним утром умоляла своего возлюбленного не плыть по бушующему морю, волны которого с силой бились о каменную стену башни, но он посмеялся над ее страхами и ушел, обещая, как всегда, вернуться, как только наступит ночь.
Шторм, начавшийся ранним утром, днем только усилился. С наступлением темноты ветер завывал все сильнее и сильнее, а волны покрылись белой пеной, но это не остановило Леандра.
Весь день Геро надеялась, что возлюбленный
Увидев долгожданный сигнал, Леандр помолился богам и бросился в пролив. Но на этот раз боги остались глухи к его мольбам, ибо их заглушил рев ветра. Леандр, однако, упрямо плыл вперёд, повторяя имя возлюбленной.
В конце концов, измученный, он понял, что на этот раз ему не доплыть, и, желая в последний раз увидеть призывный огонь факела, поднял глаза. Но, увы, огня не было видно – порыв ветра погасил его. Волны сомкнулись над обессилившим Леандром.
Геро тем временем вновь зажгла факел и, не зная о том, что Леандр погиб, стояла на башне, вглядываясь в кромешную тьму. Всю ночь она ждала своего возлюбленного, но он так и не появился, а когда над бушующим морем начало всходить солнце, она бросила встревоженный взгляд на Абидос. Пролив был пустынен. Жрица уже собиралась вернуться к своим дневным обязанностям, когда заметила у подножия башни качавшийся на волнах труп своего возлюбленного.
Сердце ее разбилось, и она решила умереть, чтобы не расставаться с Леандром. Торопясь соединиться с ним, она бросилась в море, туда, где плавало его тело. Так жили и погибли двое возлюбленных, чья преданность друг другу вошла в поговорку.
Песня придала друзьям романтическое настроение. Однако появилась Стефания и объявила, что Валерия и Фелиция – к их услугам. Мимо друзей прошли два легионера, явно только что покинувшие ложе «жриц любви», ибо вид у них более чем умиротворённый и… уставший.
Константин подмигнул Зигфриду:
– Похоже, наши прелестницы сегодня работают на пару.
Тем временем Стефания пригласила молодых людей в комнату, расположенную на втором этаже дома. Константин не ошибся: Валерия и Фелиция развлекали посетителей совместными усилиями.
Валерия узнала Константина и бросилась к нему навстречу.
– Ты не забыл меня? Сегодня я покажу тебе кое-что новенькое… – пообещала она, обвив шею визитёра своими нежными руками, украшенными браслетами.
Вторая жрица, явно галльского происхождения, также поспешила к гостю.
– Меня зовут Фелиция, – представилась она.
На самом деле родители когда-то называли своих дочерей по-другому, но хозяйка заведения считала, что её девочки не могут носить варварские имена. Геро придумывала имя каждой вновь пришедшей в лупанарий «жрицы» имя на римский манер.
Фелиция понравилась Зигфриду с первого же взгляда: высокая, стройная, с длинными ногами, соблазнительно видневшимися из
Зигфрид уловил нежный аромат благовоний и с удовольствием вдохнул его. Фелиция поняла, что произвела впечатление на богатого посетителя: теперь он будет часто посещать её. Она взяла его за руку и увлекла на огромное ложе, занимавшее примерно половину комнаты. Изголовье ложа было изящно задрапировано блестящей византийской тканью золотистого цвета. Зигфрид обратил внимание, что постель была чистой. Широкие простыни, сшитые из нескольких отрезов египетского хлопка, только недавно сменили. Вероятно, на них успели насладиться «жрицами» только легионеры.
Фелиция расстегнула фибулу, скреплявшую на правом плече пеплос. Её лёгкое одеяние упало на мозаичный пол.
– Позволь мне раздеть тебя… – произнесла она и приблизилась к Зигфриду. Тот отдался в опытные руки «жрицы».
Тем временем Константин и Валерия уже избавились от своих одежд и, предаваясь ласкам, упали на ложе.
Зигфрид ощутил возбуждение. Он едва сдержался, дабы не наброситься на Фелицию. Девушка же окончательно справилась с одеждой – Зигфрид стоял перед ней обнажённым.
Фелиция нежно коснулась указательным пальчиком его мускулистой груди.
– У тебя прекрасное тело… – произнесла она.
В это время Валерия оседлала своего партнёра, и они слаженно двигались, постанывая от удовольствия.
Фаллос Зигфрида напрягся. Фелиция восторженно взглянула на орган партнёра и обхватила его рукой.
Зигфрид вернулся в резиденцию лишь поздно вечером. Едва он успел погрузиться в небольшой бассейн с подогревом [45] , дабы смыть с себя следы продажной любви, как появился сенешаль.
45
Такие бассейны были распространены у римлян. Под металлическим днищем бассейна располагалась жаровня. Использованная вода стекала по специальным желобам.
– Мой господин… – вкрадчиво произнёс он. Зигфрид сразу же понял: речь пойдёт о племяннице сенешаля. Однако, он пребывал в дивном расположении духа и даже намеревался не грубить верному слуге. Всё-таки бывшая наложница Урсула была его дочерью…
– Говори… – смилостивился принц.
Сенешаль оживился.
– Мой принц, я хотел сказать вам, что Гертруда – прекрасная девушка. Она нежна, воспитана и покорна… И ни чем не хуже Урсулы.
При упоминании имени бывшей наложницы, принц усмехнулся: она, да и Арнегунда тоже, и все его мимолётные увлечения в таверне, – просто неумехи по сравнению с Фелицией. Вот бы кого он предпочёл взять в наложницы! Но, увы, венценосные родители этого не позволят. Впрочем, Зигфрид мог посещать лупанарий, когда ему заблагорассудиться.