Ничего хорошего
Шрифт:
— Подожди-ка секунду, Грэм, — слегка захмелевший Майк с зажатой в зубах сигарой, разгоряченный флиртующей с ним Дженнифер, обрадовался ее реакции на зашифрованное послание, переданное Грэмом.
Он начал объяснять герцогине, что такое шоу «Последний раунд», но она перебила его:
— Я знаю эту игру! Я всегда смотрю ее, когда приезжаю в Штаты.
— Ставлю десять долларов, герцогиня. Рискнете?
— Пятьдесят долларов, детектив. А вы? — Она повернулась ко мне, интересуясь, стану ли я участвовать.
Зная, что в этой области
— Давай дальше, Грэм.
— Мадам велела вам передать, что вопрос звучал так... — он заглянул в свои записи, сделанные на обороте открытки с видом Кливдена. — Ранее известная, как гора Мак-Кинли, эта самая высокая вершина Северной Америки теперь носит свое исконное индейское название, которое в переводе означает «Великан».
— А я знаю! — воскликнула Дженнифер, хлопая рукой по дивану.
Грэм поинтересовался, понял ли Майк его сообщение.
— А вы, вы знаете? — спросила меня Дженнифер.
Я криво улыбнулась и предложила свой вариант:
— "Что такое Рейнир?"
Она поджала ноги, покачала головой и сообщила, что я ошибаюсь. Затем посмотрела на сидящего рядом Майка.
— Я понятия не имею, миледи, — пожал он плечами, улыбаясь ей широкой белозубой улыбкой.
— "Что такое Денали?" Вот как она теперь называется. Прошлым летом Берни финансировал экспедицию на ее вершину. Какую-то группу охраны природы или что-то в этом роде. Разве это не замечательно?
Действительно замечательно. Но еще сильнее поразило меня то, что Майк полез в карман, чтобы отдать ей выигрыш. За все десять лет знакомства, когда мы играли в эту игру, он ни разу не сделал этого столь же оперативно. В основном он писал мне долговые расписки. Этой даме нужны были его полсотни, как мне еще один стакан выпивки.
— Извините, Грэм. Не могли бы вы принести мне еще одну порцию... Еще немного портвейна?
Он принес мне бокал, как раз когда Бернард подошел к нам, чтобы забрать свое сокровище и отвести ее наверх спать. Майк поднялся, чтобы запечатлеть на обеих щеках герцогини прощальные поцелуи и услышать заверения, что очень-очень скоро она приедет к нему в Нью-Йорк. Мы поблагодарили мистера Карла за щедрость и снова сели на диван напротив камина. Участники конференции постепенно расходились из библиотеки.
Кто-то включил магнитофон, стоявший на маленьком столике в углу. Он запел голосом Бетт Мидлер, интересующейся, не хочу ли я потанцевать в лунном свете. Я подошла к двойным дверям, ведущим на террасу. Несколько человек уже вышли на улицу, подышать свежим ночным воздухом после сигарного дыма. Или побыть подальше от разогревшегося камина.
Я подошла к краю балкона и поставила хрустальный бокал на широкие каменные перила, за которыми простирались залитые лунным светом сады. Ночной воздух освежил мне голову.
Майк тоже вышел и встал рядом со мной.
— Засыпаешь?
— Засыпала
— На то есть особая причина?
— Думаю, все дело в этом расследовании. Как странно находиться среди такой роскоши, где на каждом шагу сталкиваешься с прошлым, в то время как где-то люди расследуют убийство. С одной стороны, это, конечно, их работа. Но, с другой стороны, мне очень хочется узнать, до чего они докопались. Думаешь, это Дюпре?
— Ты же меня знаешь. Я подозреваю всех и каждого, пока мы не докажем вину кого-то одного.
Теперь до нас доносилась песня в исполнении мужчины. Между фразами Майка мне даже удалось разобрать слова: «Когда день...» Затем Чэпмена заглушил голос певца «И ночь придет...». На самом деле, сейчас я смотрела только на луну.
— Потанцуешь со мной? — спросила я Майка. И сама заскользила под музыку по неровной поверхности векового каменного пола, представляя, как титулованные особы танцевали на этой террасе до меня.
Я подпевала Бену Кингу, надеясь, что мой друг присоединится ко мне. Майк же просто смотрел на меня, зажав в пальцах сигару и не скрывая улыбки, которую вызывали мои пьяные танцы.
Я повторила просьбу, на этот раз настойчивее:
— Потанцуй со мной! Пожалуйста. — Он все еще сомневался. — Я же приглашаю тебя на танец, а не в...
— Хорошо, хорошо.
Он положил сигару, поставил бокал рядом с моим, и мы стали танцевать под чарующий голос Кинга.
— И с кем я танцую сегодня, с виллисой или с герцогиней?
Я не поняла его вопрос:
— Что?
— Ты собираешься затанцевать меня до смерти, как царица виллис, или такой мужлан, как я, вдруг стал тебе симпатичен, потому что на меня положила глаз леди Тернбул?
— Так нечестно. Я...
— Ш-ш-ш. — Он приложил мне палец к губам. — Молчи. Я все думаю, как бы раздобыть для тебя такую тиару. Если бы ее дружок дал нам с леди пообщаться еще часик, я бы уговорил ее отдать тебе свою. Представляешь, как умопомрачительно ты смотрелась бы перед присяжными с бриллиантовой тиарой на голове? Ты бы не проиграла ни одного дела.
Начался новый диск. Теперь это были «Смоки» с ритмичной композицией. Майк в одиночку дотанцевал до перил, чтобы взять сигару. Я осталась кружиться в одиночестве, глядя, как развевается моя юбка, и стараясь не ударить в грязь лицом. Я крикнула Чэпмену, чтобы он нашел мой бокал с портвейном и наполнил его.
— Халява закончилась, блондиночка. Бар закрыт.
— Я просто хочу...
— Пошли наверх. Завтра нам предстоит долгий день, а по возвращении нас поджидают горы нерешенных дел, — он взял меня под локоть и через библиотеку привел холл.
— Могу поспорить, что Дженнифер ты не отшил вчера ночью.
— Она держится куда лучше тебя, детка. По лестнице или на лифте?
Я посмотрела на ступеньки, и мне показалось, что они уезжают вдаль, как эскалатор.
— Лучше уж на лифте, спасибо.