Ничего личного
Шрифт:
На следующий день
Очередь перед «Империумом» мгновенно рассосалась, пока мы выгружались из автомобиля, единственным напоминанием о ней остался брошенный в сугробе телевизор «Акай», с приклеенным скотчем к корпусу пультом ДУ в целлофановом пакете.
— Видите, обыск не начался, а навар уже есть. — я хватил увесистый телевизор и потащил его к багажнику «Ниссана», поэтому в подвал я спускался последним, натянув на лицо маску с прорезями (знакомиться с владельцами «Империума» в своей основной ипостаси я не собирался
Когда я спустился вниз, в заведении шел вполне мирный разговор. Работал сегодня только Сидоров Семен, который чуйкой бывшего «сидельца» понял, что нахрапом он ситуацию не вывезет, поэтому в разговоре с братьями-операми он был культурен и весьма мил. Трудно поверить, что этот улыбчивый парень несколько дней назад впинывал в сугроб безобидного Льва, обещал его убить, а перед этим выеб…ть все семейство конкурента.
— Парни, вы скажите, что вам конкретно надо, и мы вам все отдадим, мы с милицией никогда не ругаемся.
— Не, уважаемый…- я оттер плечом замявшихся братьев: — В постановлении сказано, что мы предлагаем вам выдать предметы, полученные преступным путем. Все предметы, на которые бумаг не будет — получается, добыты преступным путем. Так-что, доставайте бумаги ваши, открывайте сейф…
— Я сегодня ключи забыл…- Семен заслонял широкими плечами металлическую решетку, за которой стояли стеллажи, уставленные телевизорами и видеомагнитофонами: — Деньги выдавал из тех, что в кармане с собой были. Я сейчас попробую дозвониться своему директору, чтобы он ключи привез.
— Звонить никуда не положено во время проведения следственных действий. — Я наклонился и выдернул телефонный шнур из розетки, чтобы у коммерсанта не было соблазна, звонить кому бы ни было: — И в беде с ключами мы вам сейчас поможем. Сейчас понятой сходит через два подъезда и приведет сюда дежурную бригаду слесарей из домоуправления, они, как знали, вчера свежие баллоны для газовой горелки привезли. Десять минут и срежут все петли с дверей и дырку в сейфе вырежут.
— Не надо слесарей беспокоить. — Семен мрачно посмотрел мне в глаза: — Я вспомнил, что у меня здесь дубликаты ключей хранятся.
И мужчина, горестно вздыхая, полез в ящик стола.
А дальше было просто.
Ребята сами, для собственного удобства, разложили ценности по категориям. То, что было принято официально, лежало на отдельной полке, вместе с квитанциями, а во просто принятое.
— Как это — изымаете? — выдержка изменила Сидорову Семену, и он попер на меня буром, одновременно пытаясь сорвать маску (очевидно, что меня он определил, как самого зловредного злодея, но братья Тимонины, даром, что близнецы, на счет «раз-два», заломили хулигану руки, а я, с удовольствием, надел наручники на толстых запястьях, после чего парня грубо уложили на пол, прямо в белой футболке.
— Ты снимаешь? — я, отдуваясь обернулся к одному из понятых, которому доверил видеокамеру и показал, на какую красную кнопку жать для ведения записи.
— Угу, все время снимаю.
— Молодец. — не хватала мне жалобы в прокуратуру, что якобы менты ввалились гурьбой, ограбили и избили честного предпринимателя.
— Вот так,
— Документы в другом месте хранятся…- скрипя зубами, захрипел Семен.
— Так прекрасно, привозите документы и вам все вернут.
— Слушай, Пахан, а мы что, все это описывать будем? — опасливо прошептал мне один из братьев, указав на кучу золота, грамм на триста общим весом.
— Нет конечно. — я достал из кармана фотоаппарат, разложил кучу на три кучки и каждую заснял отдельно: — Пишем «колец столько то штук, общий вес столько то грамм, цепей –браслетов столько то», потом серьги посчитаем.
— Я телефоном воспользуюсь? — я обернулся к поднятому с пола и посаженному на стул Семену, после чего дозвонился до стоящего с утра «под парами», Димы Ломова и сообщил, что грузовик можно подгонять. Кожу и меха мы упаковали в чистые мешки из джута, застелив ими кузов грузовика, поверх загрузили двенадцать телевизоров и два десятка видеоплееров и магнитофонов с различным количеством головок. Автомагнитолы со срезанными проводами забили в большую картонную коробку, что принесли от ближайшего магазина. На полках ломбарда стало пусто и свободно, но это был не последний удар, что я готовил для конкурентов.
— Лимит кассы у вас какой установлен? — мой вопрос застал врасплох Семена, что тоскливым взглядом провожал понятых, что таскали изъятое и упакованное добро из подвала на улицу, в кузов грузовика.
— Что? — Сидоров не понимал, о чем я говорю.
— Я говорю, какой лимит наличных денег к кассе установлен для вашей организации.
— Э-э-э…
— Понятно. Парни, давайте понятых обратно, будем деньги изымать.
— Ты что творишь? — заорал хозяин скупки, увидев, как я, под объективом видеокамеры, выгребаю всю наличность с полок сейфа: — Деньги что, тоже ворованные?
— У вас должен быть документ, устанавливающий, сколько денег можно в кассе храниться. А если бумаги нет, то и денег быть не должно, а уж долларов и марок фрицевских, тем более…
— Это мои личные! Ты что козел делаешь.
— Не знаю, с налоговой инспекцией будете разбираться. — я пересчитал деньги, внес их в протокол обыска, после чего стал складывать для них отдельный конверт из листа бумаги, одолженном у местных хозяев.
Часом позже.
На визг следователя сбежалось все руководство отдела — телевизоры, видео и просто магнитофоны, шубы, шапки в мешках и прочие ценности загромождали коридор у кабинета следователя, в проеме которого, молодая женщина встала на смерть, как наши под Москвой:
— Я сказала, что не пущу! Решайте со своим начальством, куда хотите, туда и несите это…
— Маша, спокойно… — я протиснулся через толпящихся в коридоре сотрудников, взял девушку за руку и нежно приложился к изящной кисти: — Сейчас все решим. А ты пока вот это возьми.
Маша с погонами капитана, ошалевшая от моего подхода, машинально взяла пакеты с золотом и конверт с деньгами, похлопала густо-накрашенными ресницами, и орать перестала, очевидно вспомнив «собачьи» духи, врученные ей совсем не давно от всего сердца.