Ничего не бойся
Шрифт:
Дети подросли незаметно, и вот Настя выпорхнула из родительского дома, выйдя замуж. Вскоре мы с Катей стали дедушкой и бабушкой. А через несколько лет, отслужив в армии и отучившись в институте, женился Коля. Свою квартиру разменяли на две однушки, в одну переехали мы, в другую – Коля с женой, Настя с мужем жили в хорошей квартире с его родителями.
Вдвоём было одиноко, уже чувствовался возраст, но привыкли. Немного удавалось откладывать – предупредил Катю, что это ей, после моей смерти.
Ко мне приходят и дети, и внуки. Ожидая их, я представляю, как мы садимся за стол, они начинают расспрашивать меня про мою жизнь, а я расскажу им, как всё было. Как меня растили родители, как дед учил жизни, как ярко всё было в молодые годы. Как сжалось время, и всё доступное человеку пронеслось за несколько лет войны. После её окончания мне долгое время казалось, что никогда уже не смогу чувствовать и жить как все нормальные люди, после той концентрации любви и ненависти, что на нас обрушилась тогда. Хотя тогда вся страна была «ненормальной», пережившей страшное… Но мы садимся за стол, а слова не идут из груди, так как сказать их некому или незачем. Не потому что плохие, а потому что не поймут того, что кроется за словами, увидят только фасад и не прочувствуют глубину…
Каждый год, за месяц до дня победы, я становлюсь беспокойным, начинаю заново переживать войну, мыслями погружаясь в те дни. И девятого мая я не иду гулять и не зову гостей, а сажусь за стол и представляю рядом тех, кто погиб, освобождая Прибалтику, тех, кто умер потом, и, конечно же, Катю. Мы сидим и пьём чай. Товарищи рассказывают мне о себе, мы с Катей хвалимся своей семьёй, детьми и внуками. Кто-то рассказывает смешное, из военных будней, и комната взрывается дружным смехом. Потом грустим, вспоминая, как от прямого попадания погибли комбат и молоденькая медсестричка, которая тащила его в тыл.
Нам хорошо и уютно, мы все давно знакомы, только некоторым из гостей так и не исполнилось двадцать…
Озеро
На земле живут миллионы, миллиарды животных, птиц, рыб и насекомых. Все они чем-то заняты: кто-то ищет еду, кто-то обустраивает жилище, воспитывает детёнышей. Жизнь каждого вида настолько разнообразна,
Однако и жизнь человеческая некоторым кажется мгновенной и непонятной. Да, да! Равнодушные горы, чей возраст насчитывает миллионы лет, видели много людей. Вначале они, лохматые и грязные, селились на их склонах, прячась по ночам в пещерах. Потом они научились строить себе жильё и обрабатывать поля в долинах. Люди учились, число их множилось, и вот настало время, когда они приехали в горы на железных машинах и стали зарываться в их нутро, вытаскивая руду и оставляя после себя пустые коридоры. Горы молчали и не обращали внимания. Что для них какие-то жалкие столетия или даже тысячелетия? Пустяк, секунда. И это пройдёт…
На этой окраине земли горы были самыми старейшими обитателями. Их склоны поросли лесом, но он, по сравнению с ними, был младенцем, и они безропотно терпели его корни, разрушающие их склоны. Правда, иногда, когда плохое настроение или начинало зудеть от особо настырных деревьев, тянущихся корнями в глубину, горы встряхивали с вершины лавину или грязевой сель, и тот сметал надоедливый лес со склона.
А у подножия гор лежало озеро. Оно было моложе их, но гораздо старше чахлых деревьев, облепивших его берега, поэтому надменные гранитные скалы считались с ним и даже разговаривали, когда у них было для этого настроение.
Всё на земле обладает памятью: и камни, и деревья, и вода. У камней память долгая, но помнят они, как правило, своё – как в подземном пламени столкнулись две исполинские плиты и, не желая уступить, схватились в чудовищной схватке и полезли вверх, раздвигая пласты земли. Ничто живое не в силах было пережить эту битву. Небо закрыло тоннами горячего пепла, а из-под земли вырывались фонтаны и реки раскалённых добела камня и железа, на опалённые останки живого с неба падали целые скалы. Прекрасно помнили горы и землетрясения – единственно стоящие, на их взгляд, события. Другое их не интересует.
Конец ознакомительного фрагмента.