Ничего себе пошутила
Шрифт:
– Ты хто?
– Я Володя Ульянов. Не говорите, «ты кто», а то Фаня рассердится и убьет нас.
– Шо це за чудик? – Пробормотал главный – Боже ж ты мой! Еще и мертвяка притащили. «Как мертвяк? Рядом со мной?» промелькнуло в голове. Я быстро сняла тряпку и села оглядываясь.
– Це ж, дывчина, – развеселился главный.
– А ну, пишлы на пост, – скомандовал он нам. Мы кое-как поднялись и вошли в будку, размером с мою кухню. Тесно там было ужасно, но зато прохладно. Главный сел за стол, выгнал всех кроме одного белобрысого парня, который меня тряпкой прикрыл, и разрешил
Парень поднял на меня ярко-синие глаза, увидел, что я уставилась на графин, и молча налил в стакан. Я залпом выпила два, тогда он налил Андрею. Тот выпил всю оставшуюся воду в графине, прислонился к стенке и закрыл глаза.
– Простите, э, а как вас называть? – неуверенно начала я. Он с гордостью покосился на погоны и важно сказал
– Пан майор.
«В общем, «придурок», – подумала я. – «А жаль, такой красивый».
– Пан майор, а где здесь у вас туалетная комната?
Он посмотрел на меня так, как будто я попоросила подготовить мне джакузи и искупаться в бассейне. Немного помолчав, переваривая информацию, он кивнул парню у двери.
– Проводи.
Белобрысый вывел меня на улицу, и показал на будку, выкрашенную в зеленый цвет, в два раза меньше прежней. Я зашла и чуть не вылетела обратно, такая там была вонь и грязь. Прижав к носу ладошку и дыша в нее, еле-еле справилась одной рукой со штанами. Сосредоточилась и старалась не поскользнуться и не провалиться в дырку в полу. Потом выскочила и показала молча, что хотела бы умыться, парень кивнул опять на эту будку. Оказывается, во второй половине находился умывальник, и рядом стояло ведро с водой. Зеркала не наблюдалось.
Не помню, чтобы я когда-либо с таким удовольствием умывалась. Счастью не было границ при виде куска серого мыла. Я сняла с себя бывший голубым топ и постирала его, цвет появился, но пятна остались. Намылив палец, почистила зубы и помыла с мылом лицо, чего я в принципе никогда не делаю даже с хорошим мылом. Волосы мылить не рискнула, боясь, что после не расчешу, да и нечем. Просто намочила их и пригладила.
Натянула мокрый топ, он довольно вызывающе, обтянул грудь. Ничего, сейчас высохнет. Судя, по роже солдата или как его там, внешность моя преобразилась явно в лучшую сторону. Он отвел меня обратно. Андрей, раскачиваясь на стуле и все так же обхватив голову руками, монотонно отвечал на вопросы майора.
– Вы хто? – Андрей вздрогнул, покосился на меня, потом наклонился к майору и прошептал: «Лучше, не спрашивайте меня об этом». Тот удивился.
– Звыдкиля прийыхал?
– Не знаю.
– Працюешь?
– Не знаю.
Я скромно села рядом с Андреем. Майор посмотрел на меня и порозовел, задержавшись взглядом на гуди.
– Ну, а вы хто? – Обратился он ко мне почти ласково.
Я приободрилась. «На Вы перешел – это хороший признак».
– Это Фаня Каплан, – Андрей опять наклонился к столу и зашептал. – Не говорите «ты кто», а то она нас убьет. –
– Так, запишем, Фаня Каплан, – он стал писать.
– Стойте! Не пишите! – Закричала я и хотела встать.
– Сидеть! – Прикрикнул майор и зыркнул недобро.
– Место проживания? – Продолжал писать он.
– В Москве, на Соломенной Сторожке.
– В якой сторожке вы живете?
– В Соломенной, то есть в блочной на двенадцатом этаже, – испуганно пролепетала я.
– Вы тильки казали, шо соломенной? – Еле сдерживаясь, спросил он.
«Что такое тильки» – пыталась вспомнить украинский и честно призналась
– Я не знаю, что такое тильки – и постаралась дружелюбно улыбнуться. Майор побагровел.
«Что же он такой нервный», – подумала я.
– Это Фаня Каплан, – влез опять Андрей. Не надо говорить «ты кто», а то… Но майор так шарахнул по столу кулаком, что я подпрыгнула, и заорал: «Молчать!!!
–
«Ой, мамочки, совсем плохо». С улицы на крик вбежали солдаты.
– А ну гэть отсюда! – рявкнул он в их сторону.
Наступила тишина. Вроде успокаиваться начал. Только бы Андрей опять не стал бубнить про Фаню Каплан. Угораздило же меня ее вспомнить. Немного помолчали, потом я не выдержала и тихонько сказала:
– А вы не могли бы позвонить в Москву по этому телефону и все сразу выясните, кто я, в какой Сторожке живу, – он застонал, – все, все, не буду про сторожку. Давайте напишу свои паспортные данные, что помню, конечно, и его запишу, – я кивнула на Андрея, – только я его не знаю. Мы вместе работаем, понимаете? – Я улыбнулась, но майор все хмурился.
– Як вы оказались на кордоне? – Вдруг спросил он.
– Мы попали в аварию, потом шли, шли, не зная куда. Если бы знали, что здесь граница, ни за чтобы сюда не пришли. А куда мы попали? Это какая граница?
– Украинская, – сказано было с достоинством.
– Ну, Слава Богу! Не финская, – с облегчением выдохнула я. Майор посмотрел на меня с подозрением. Заерзав, я решила пояснить:
– Я в том смысле, что по-фински совсем не понимаю, не то, что по-украински. Правда, некоторые слова мне непонятны. Может быть, вы русский вспомните?
Майор начал краснеть. Тогда я затараторила
– Нет, нет. Не надо по-русски, можно по-английски. Я хорошо английский знаю.
Но, посмотрев на него, заткнулась. Не нравится мне что-то выражение его лица. Лица, яйца – такая рифма хорошая. Можно было бы стишок сочинять. Кажется, сейчас мне будет не до стишков.
«Думай, Птичка, думай». Андрей в это время так громко застонал, что все мои мысли тут же улетучились.
– Послушайте, – обратилась я к майору, – ему нужна помощь, он ударился головой, когда мы врезались в дерево.
– Хде это було?
– Что? – Не поняла я.
– Хде произошла авария?
– Я не знаю, я же вам говорю, мы шли, шли и заблудились.
– Куда вы направлялись?
– Я лично направлялась за хлебом, но он меня перехватил и повез кататься. Мы катались, катались, потом взрезались и пошли. Шли, шли и пришли к вам, – по-моему он опять занервничал, черт бы его побрал, нервный какой-то.