Ничей
Шрифт:
* * *
Кричать в микрофон рации, стоя посреди кажущегося безлюдным коридора, было бы неосмотрительно, но Главный Привратник больше слушал, с трудом различая голос Алексея среди помех и шума ветра. Убедившись, что приказ исполняется в точности по указаниям, он выключил устройство. Защищенный от внешней среды бункер блокировал сигнал, и передатчиками всегда пользовались только наверху. Все же убежище не было настолько герметичным, как казалось, шлюзовая камера и вентиляция позволяли связаться и с внешним миром, если возникала нужда. Грицких не был уверен в этом, когда отсылал рацию Алексею, но гипотеза подтвердилась, связь установилась, хоть и не слишком качественная.
Громоздкое устройство не помещалось в кармане, пришлось обернуть его куском ткани - вряд ли кто-то осмелиться
Если бы бывший Привратник так ценил жизнь, не жертвовал бы ею сдуру ради какой-то девушки... Женщины, безусловно, представляли собой немалую ценность, но не настолько, чтобы терять из-за них управленца с огромным потенциалом. Теперь этот талант обречен выполнять неблагодарную работу насколько Грицких знал Алексея - тот даже получит некоторое удовольствие, ведь второй его слабостью после девушек был адреналин, и это Колмогоров теперь имеет в избытке.
Главный не оставлял надежды, что стареющий Совет все же пополнится когда-нибудь молодыми и амбициозными, но замены Алексею пока не нашел. Стоило приглядеться к молодежи, еще есть время самому воспитать достойных, пока их не успел перехватить Серяков в свой отряд, пока они еще не заболели этой романтикой приключений. Власть скучна на первый взгляд, и ее плоды зреют очень медленно, не многие обладают таким долготерпением. Евгений надежд не оправдал... Его интерес к Совету был слишком пассивным, юноша ждал, что его научат чему-то, не желая действовать самостоятельно. И Грицких теперь не без оснований подозревал, что внутри бункера Евгения держит не здравомыслие, а просто трусость. Нет, еще не наступили настолько тяжелые времена, чтобы собирать в Совет подобные отбросы.
Жаль, что возобновление человеческого ресурса не могло полностью контролироваться Советом, но люди и так неплохо справлялись с задачей. А рожденные сразу после ядерной катастрофы ничем не отличались от предыдущего поколения. Так же капризны, так же неразумны... Никаким двухлетним декретным отпуском не заманишь! А зачем им? Молодые засранки, пашут на полторы нормы, паек побольше, чем у некоторых мужиков. И ничего не попишешь, не хотят, а если хотят - только замуж за соседа, свалить отсюда подальше. Смешанных браков становилось больше, и все же чаще пополнялся хорошо обустроенный бункер. Но бывали и исключения, с одной категорически не любящей мужчин особой Грицких бился уже пятый год. Уговаривал. Нахальная кладовщица не обещала даже задуматься, откровенно посылала подальше и заявляла, что не собирается исправлять демографическую ситуацию за счет своей - и хихикает, паразитка!
– загубленной молодости. О молодости там уже речи давно не шло, но несгибаемая дама уже начинала нравиться и самому Главному. За силу характера хотя бы - это качество Привратник ценил в людях любой половой принадлежности.
Рука с рацией инстинктивно скрылась за спиной... Юрий Борисович и не ожидал от себя подобных опасений при встрече с Серяковым. Будто чувствует себя в чем-то виноватым! Весь бункер принадлежит ему, вместе со всем оборудованием и людьми. Вот только над прямотой и откровенностью командира он не властен, не хватало сейчас только споров по поводу своих и чужих полномочий.
– Игорь Яковлевич, пройдемте со мной, мне нужно с вами обсудить один вопрос.
Алексей проснулся и не мог понять, где находится. Дернув головой, он сбросил капюшон, и морозный воздух тут же привел в чувство: все-таки заснул в сугробе, несмотря на холод. Скорее, наоборот, по этой причине. Ноги, кажется, в лед не превратились, он пытался ими пошевелить - удалось, не отморозил, хотя болезненные ощущения были очень неприятны. Придется терпеть. Наступила ночь, возвращаться в бункер нет нужды,
Противогаз караульного на вышке был украшен подобным прибором, теперь они уже не прятались от ветра, осматривали окрестности. Алексей не беспокоился о себе - он покажется им в инфракрасном спектре просто залегшим в снег мутантом, расстояние безопасное. Второй человек смотрел вниз, тепловизор только один, на всех не хватало. И к лучшему... Ближайшая к электростанции вышка даже такого технического оснащения не имела. Новую информацию надо усвоить, понаблюдать, передается ли ПНВ при смене дежурства в другое место или остается тут постоянно. А пока можно расслабиться, ноги все еще покалывало, как иголками, но они успешно оттаивали. Когда с неба начнут падать крупные хлопья, а этого осталось ждать недолго, судя по сырому ветру, можно будет отправляться в обратный путь.
Назад в бункер. Никто не ждет его там. Алексей отгонял мысли о несбыточном, те, что успел себе намечтать больше полугода назад, когда только попросил Лену задуматься о семье. Воображаемые обстоятельства тогда успокаивали его самого, брак и для Алексея был новой, неисследованной, и оттого опасной территорией. Нечего и думать об этом, но или холод снаружи тому виной, или холод внутри...
Стоило закрыть глаза, и представлялась не банка консервов на столе с пересохшим доисторическим обезвоженным хлебцем, а что-то более вразумительное и съедобное, приготовленное специально для него. И такое не будешь уминать на ходу с голодухи, выковыривая куски ножом. Это целая церемония, бессмысленная, но приятная почему-то, он ведь помнит, еда из Ленкиных рук всегда казалась вкуснее. Некому даже разогреть чертову тушенку, а самому лень. И в постели не ждет горячая девчонка, которая уже всю душу вымотала во сне! Никто нигде не ждет. Только один старый хрен сидит в своем кабинете по соседству около телефона. Обнаглеть вконец и попросить его прислать Оксану в качестве бонуса? Хоть что-то приятное... Надо подумать об этом.
Холодно и жрать хочется. Вот и всё. А пока снег не пошел, с места сдвинуться нельзя - сторожа с ПН В не позволят, не должен неопределенный мутант в сугробе вдруг оказаться, на их удивление, прямоходящим и двуногим. Алексей снова опустил капюшон, зарывшись лицом в теплый мех, пусть даже он и располагал к слишком неуместным и чувственным мыслям.
– Юрий Борисович, я все равно не понимаю, зачем нам оборудовать блокпост наверху!
Главный Привратник не слишком хорошо разбирался в боевой стратегии, но такой ответ командира сталкеров ввел его в недоумение.
– Вы же военный человек, если мне не изменяет память, пусть даже ваши знания десять лет уже лежат мертвым грузом, как вы можете игнорировать укрепление обороноспособности убежища?!
– Потому что ни хрена оно не укрепит, просто враг тихо снимет этих караульных - они и пикнуть не успеют. Судя по тому, что случилось в августе, враг у нас подготовленный, хоть и малочисленный. Если бы вы в панике внизу всех за штаны не держали, боясь в бой пустить... А вообще, я сам ни в чем не уверен: ну, положили бы мы этих диверсантов, а своих еще больше потеряли бы.
– Крыша - это возвышенность, на ней можно расположить постоянный блокпост.
– И протоптать туда народную тропу, чтобы любой дурак увидел, где этот пост находится...
– Серяков скептически поглядывал на Главного, скрестив руки на груди, не приемля возражений. Но спорил сейчас не по инерции, а действительно был не согласен с предложениями. В таких спорах могла родиться истина, поэтому командир настроился на обстоятельный разговор.
– И обзор у нас с возвышенности ровно на просеку. А там лес, сосны такой толщины, что за ними и Илья Муромец спрячется, если живот втянет. Юрий Борисович, если вы хотите сделать, как у соседей, то сначала сведите лес вокруг на полкилометра, потому что у них за «колючкой» ничего выше кустов нет. Ведь этого мы делать не будем?